«Детей не согласен никому отдавать». Отцам-одиночкам приходится бороться за увольнение со службы и возможность воспитывать детей
Получить увольнение военные не могут, даже если у детей нет других родственников, и их помещают в детдома
Мужчин, которые подписали контракт на военную службу и после этого стали отцами-одиночками, не увольняют со службы. По закону увольнять должны, но на практике отказывают, «теряют» документы, тянут время — лишь бы не потерять боевую единицу на фронте. Не всегда помогают даже обращения в прокуратуру и в суд. «Вёрстка» рассказывает, как государство, несмотря на пропаганду традиционных семейных ценностей, в реальности семьи рушит.
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
Второго января 2025 года 33-летний Виктор Овчинников забрал четырёх дочек из детского дома. Ангелине, Александре, Марии и Дарье тогда было 4, 9, 11 и 14 лет. Девочки жили в детском доме с 2023 года — Виктора осудили сразу по нескольким уголовным делам: за побои, ложный донос и кражу, а их маму за несколько лет до этого лишили родительских прав. Других родственников, которые могли бы взять девочек, у Овчинниковых нет.
7 ноября 2024 года Виктор завербовался на контрактную службу прямо из колонии, через две недели получил ранение, а после лечения в госпитале получил отпуск и в январе приехал домой — в город Уяр Красноярского края. Тогда он и забрал дочерей из детдома.
Виктор отправил командованию сообщение об увольнении через Telegram вместе со справкой о только что выявленном у него гепатите C, из-за которого его должны уволить по здоровью, и с документами о том, что он единственный родитель у несовершеннолетних детей, — это второй повод для увольнения с контракта, по семейным обстоятельствам.
Через два с половиной месяца Овчинникова задержали сотрудники военной полиции и увезли в воинскую часть. Девочек во второй раз отправили в детский дом.
«Я нахожусь на сво как мне быть»
По закону отцов-одиночек должны без проблем увольнять с контрактной службы, но на практике добиться этого сложно. Далеко не все мужчины, подписавшие контракт, знают свои права и понимают, где найти инструкции и образцы заявлений на увольнение. Вот какие сообщения можно встретить в телеграм-чатах, посвящённых «СВО»:i.
«Здравствуйте!!! Подскажите у меня такая проблема мать моего ребенка хочет отказаться от родительских прав на ребенка а я нахожусь на сво как мне быть»
«Здравствуйте я военнослужащий и остался единственным родителем ребенка могу я списаться с СВО по этому вопросу или нет мой контракт давно закончился»
«Здравствуйте, нужна помощь, уходил добровольцем через мин обороны, теперь отец одиночка( мать ребёнка пока что ограниченна в правах, восстанавливаться не хочет) а я не могу уволиться, а мне всё звонят и просят прилететь уволиться, но у меня ни средств, ни доверия нет, как мне поступить?»
В Указе Президента № 580 говорится, что военные, которые «имеют на иждивении и воспитывают без матери несовершеннолетних детей (ребёнка)», могут уволиться. По правилам, рапорт на увольнение надо подавать командованию воинской части. Как рассказывают источники «Вёрстки», дальше документы рассматривает аттестационная комиссия. Если она выносит положительное решение, увольнение должны согласовать ещё и в Министерстве обороны.
По словам отцов-одиночек, с которыми поговорила «Вёрстка», командиры изначально могут просто не принимать рапорт, отказывая в увольнении устно. Если документы всё же приняли, их могут «потерять», а военные продолжат служить, пока их дети временно живут у родственников или их помещают в детдома. Требуется немалая настойчивость, чтобы всё-таки добиться увольнения и права воспитывать своих детей. Получается это не у каждого.
Больше шансов у тех, кто заручается помощью юристов, но не у всех военных есть понимание, где найти подходящего специалиста и деньги на его оплату. Виктор Овчинников действовал самостоятельно: рапорт на увольнение он отправил только через мессенджер, не продублировав его в печатном виде по почте. После того, как он не вернулся из отпуска в воинскую часть, его объявили самовольно оставившим часть — поэтому военная полиция вернула его на фронт.
Но даже когда отцы-одиночки пользуются юридической помощью и отправляют документы по всем правилам, это не гарантирует им увольнения.
Так в конце октября 2024 года 29-летний Максим Веремеевi после внезапной смерти жены остался единственным родителем для своего годовалого сына. В тот момент Максим, подписавший контракт двумя месяцами ранее из колонии, лечился в госпитале. По его словам, он сразу же обратился к командирам и ему разрешили улететь к ребёнку.
«Отпустили в отпуск на словах, бумаги никакие не сделали, потом по итогу написали, что якобы с госпиталя пропал», — говорит Максим. В начале ноября, уже из дома, получив свидетельство о смерти супруги, он с помощью юриста составил рапорт на увольнение и отправил его по почте.
Через пару недель ему пришёл письменный отказ в увольненииi, но Максим всё равно остался дома с ребёнком. В декабре 2024 года против него возбудили уголовное дело за самовольное оставление части.
«Когда я узнал, что на меня дело возбуждено, что меня ищут, я поехал в гарнизон [в своём городе] — объяснил ситуацию, что я не бегаю, у меня ребёнок на руках, комендатура меня отпустила», — говорит Веремеев. По его словам, уголовное дело за самовольное оставление части с него «сняли», и он отправил ещё один комплект документов на увольнение.
В мае Максим полетел вместе с сыном, которого тогда не на кого было оставить, в свою воинскую часть в Алтайском крае. «Захожу к юристу, она узнала мою фамилию, говорит: „Отказывайся от ребёнка! Ближайшим рейсом летишь в место проведения СВО!“ Я говорю: „Я ни от кого отказываться не буду!“ Позвонил бабушке, она приехала, сына забрала. С тех пор пишем, пишем [рапорты на увольнение и жалобы]», — говорит Максим. «Писали во все инстанции. Везде сплошные отписки. Всё спускают опять в эту воинскую часть», — говорит мама Максима.
Пока документы на увольнение рассматривали, его оставили служить в части на территории России. Мама Максима не может смотреть за внуком постоянно — недавно она перенесла операцию на сердце, с ребёнком периодически жила новая гражданская жена Веремеева.
В августе аттестационная комиссия всё же приняла решение об увольнении Максимаi, документы направили дальше по инстанциям. Несмотря на это, через месяц его отправили в зону боевых действий.
«Командование поменялось, сказали, в части [на территории России] больше никого не оставляют. В лесу живём, три километра отсюда — линия боевого соприкосновения уже», — говорит Максим в видео, которое он отправил «Вёрстке» в середине октября.
Его сыну в августе исполнилось два года, по словам Максима, сейчас тот живёт с няней.
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
«Если бы не моё обращение и связи, его никто бы не вернул!»
Один из способов если не добиться увольнения, то хотя бы защититься от отправки в зону боевых действий — привлечение внимания через СМИ и публикацию видеообращений.
В конце апреля 2025 года сестра военнослужащего из Уссурийска Маргарита Кравцова записала видео, которое опубликовали в телеграм-канале местной благотворительной организации. Маргарита рассказала, что её 29-летний брат Виталий Морозов стал отцом-одиночкой восьмилетнего сына во время военной службы — после смерти супруги от инсульта.
Несмотря на попытки уволиться, по словам Маргариты, Виталия сначала оставили в воинской части в родном городе исполнять обязанности «писаря», затем вымогали взятки за разрешение выходить с территории части домой к сыну, а потом одним днём посадили на борт и отправили в зону боевых действий.
«Мой племянник находится с дедушкой, ребёнок посещает школу и очень ждёт звонка отца. Но мы не знаем, как ему объяснить, что папу забрали на „СВО“ и он неизвестно когда выйдет на связь. Пожалуйста, помогите вернуть ребёнку папу», — говорила Маргарита.
Уже через несколько часов она опубликовала второе видеообращение — с благодарностью и словами о том, что брата пообещали вернуть.
Тем не менее, с конца апреля и до середины октября Виталий Морозов всё ещё не уволен. Он до сих пор находится в воинской части в Уссурийске, только недавно прошёл военно-врачебную комиссию и ждёт, когда его документы на увольнение пройдут все инстанции. Сын Виктора живёт с бабушкой.
«Если бы не моё обращение и связи, его никто бы не вернул!» — говорит Маргарита. Даже такого ограниченного эффекта — не увольнения, но хотя бы возвращения на территорию России — добиться с помощью публичности можно не всегда.
Когда Виктора Овчинникова забрала военная полиция, а его дочерей отправили в детский дом, он выложил видеообращение к Владимиру Путину с просьбой помочь ему с увольнением на своей странице во «ВКонтакте». Несколько телеграм-каналов опубликовали новости о нём, но это совсем ему не помогло. Виктора вернули в зону боевых действий. По его словам, он был на линии боевого соприкосновения, копал блиндажи и выполнял задачи инструктора.
«Главное — соблюдать порядок и следить за всем, ходить и доёбывать»
«Чтобы заставить командование выполнять существующие нормативы, надо прилагать серьёзные усилия. В армии большой бардак», — говорит директор правозащитной группы «Гражданин. Армия. Право» Сергей Кривенко.
Если командование не принимает рапорт, можно отправить документы ценным письмом с описью по почте, советует правозащитный проект «Призыв к совести». Если в увольнении отказывают письменно, можно пожаловаться в военную прокуратуру и обжаловать это решение в гарнизонном суде. Разобраться во всех этих деталях самостоятельно военным, особенно если они находятся в зоне боевых действий, сложно. При этом даже с жалобами в прокуратуру и обращениями в суд процесс увольнения могут очень сильно затягивать.
Супруге мобилизованного в 2022 году Ивана Казаковаi в марте 2024 года диагностировали четвёртую стадию онкологического заболевания и госпитализировали. У Казаковых двое детей, им тогда было 5 и 9 лет. Фактически Иван не стал отцом-одиночкой, но из-за лечения и частого пребывания в больнице, его жена не могла ухаживать за детьми, да и ей самой требовалась помощь.
Иван сразу же подал рапорт на увольнение, обосновав его необходимостью заботиться о детях и жене, но аттестационная комиссия, которую провели весной, ему отказала. «Сказали, что без инвалидности супруги они не могут дать согласие, потом мы ждали, когда инвалидность дадут и провели вторую комиссию — в сентябре», — говорит он.
Казакову в некотором смысле повезло: на момент заболевания супруги он уже несколько месяцев служил не в зоне боевых действий, а в своём городе. «Если бы я после отпуска обратно вернулся, и только потом с супругой это случилось, то меня хрен бы кто оттуда отпустил и использовали бы по полной», — считает Иван, добавляя, что в зоне «СВО» о проблемах лучше не говорить, а защищать свои права проще и эффективнее из отпуска.
Иван с самого начала обратился за помощью к юристу, который помогал составлять жалобы и рапорты, — благодаря этому он мог жить дома с детьми, а на службу ходить в воинскую часть, как на работу.
«Детей не согласен никому отдавать, это мои дети. Супруга имеет право не соглашаться, чтобы какой-то дядя или тётя за ними ухаживали. Мы имеем право на это. У неё мать только, 68 лет, еле ходит, я ей продукты покупаю, за ней самой уход нужен — и всё, больше никого нету. У меня мать живёт в другом городе, 65 лет, то же самое», — писал Иван в чате, посвящённом «СВО», в споре, где другой участник предлагал ему отдать детей на воспитание родственникам или на гособеспечение.
Аттестационная комиссия в сентябре 2024 года одобрила увольнение Ивана. Но через несколько месяцев пришёл отказ от Главного управления кадров Минобороны. Казакову приказали «убыть в зону „СВО“». Он не согласился ехать в зону боевых действий, написал рапорт с объяснениями и приложил копии документов о болезни супруги, а потом подал на Минобороны в суд.
Суд встал на сторону Ивана и обязал уволить его. С тех пор сотрудники Минобороны подавали иски на апелляцию и кассацию, но оба раза проиграли. Тем не менее, Минобороны подало ещё одну кассационную жалобу, которую должны рассмотреть в конце ноября 2025 года.
Иван добивается увольнения уже больше полутора лет. По его словам, на оплату юриста он потратил несколько сотен тысяч рублей.
«В ситуации, как у меня, главное — соблюдать порядок и следить за всем, ходить и доёбывать. В январе 2025 года мы от имени супруги в прокуратуру обращение написали и все документы приложили. Естественно, в части об этом узнали и наглеть перестали», — говорит Иван.
Многодетный отец Виктор Овчинников не смог добиться даже того, чтобы его рапорт на увольнение рассмотрела аттестационная комиссия. «В части скопировали документы на детей, но увольнением по семейным обстоятельствам никто не занимался, как и ВВК мне не провели», — говорит он.
В конце августа Виктору согласовали отпуск, и он вновь взял дочек из детского дома. «Всё время после того, как я забрал детей, был на связи с командованием, просил помощи в возвращении меня в часть», — уверяет он.
6 сентября Виктор должен был вернуться на службу по окончании отпуска, однако он этого не сделал и продолжил жить с дочками дома. Его опять объявили самовольно покинувшим часть, и сотрудники военной полиции во второй раз забрали его из дома. А девочек опять отправили в учреждения, но на этот раз разлучили. 15-летнюю Дашу поселили в центр семьи и детей Красноярска, а младших девочек — в центр семьи и детей города Канск. По словам источника «Вёрстки», младших девочек в ближайшее время должны перевести в тот же детский дом, где они жили до этого, а что будет с Дашей — пока неизвестно.
«Говорят, что сейчас я попаду на передок и не видать мне никакого увольнения, засунут в самую жопу, откуда не выйти», — написал 5 октября Виктор «Вёрстке». По его словам, в октябре он ещё раз отправил рапорт на увольнение по семейным обстоятельствам через онлайн-приёмную прокуратуры, но продублировать их в печатном виде не смог, потому что у него не было возможности выйти за территорию части.
16 октября Виктор сообщил, что его везут в зону боевых действий. «Стоим в аэропорту, только телефоны отдали. Забирали телефоны, держали в клетках. Нас везут в ЛНР, где хотят загнать нас на передок. Тут таких парней куча», — сказал он в аудиосообщении и отправил короткое видео из автобуса. С тех пор на связь Виктор больше не выходил.
Обложка: Марина Левкова
Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →