Хотят мира, не понимают целей «СВО» и не ждут её скорого конца: что думают российские военные о возможном перемирии
Половина военных считает, что войны можно было избежать, а мирные переговоры поддерживают почти все
Большинство российских военных поддерживает остановку боевых действий, но не верит, что это произойдёт в ближайшее время. К таким выводами пришла «Вёрстка» и группа независимых социологов, которая пожелала остаться анонимной из соображений безопасности. Мы опросили более ста военных и узнали их мнение о Трампе, мирных переговорах и возможности окончания войны. А ещё сравнили ответы военнослужащих с опросами гражданского населения. Результаты — в нашем журналистском исследовании.
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
Материал подготовлен на основе анализа открытых данных репрезентативных исследований по России, а также специального исследования «Вёрстки» совместно с группой независимых социологов.
28 апреля Путин объявил о трёхдневном прекращении огня с 8 по 10 мая — по случаю 80-летия победы в ВОВ. Незадолго до этого прошло однодневное «пасхальное» перемирие, а первые разговоры о вероятном мирном урегулировании начались ещё в феврале. Но пока идут контакты России и США, Европы и Украины, а мировая пресса обсуждает детали возможных соглашений, боевые действия продолжаются. И на некоторых участках фронта они только ужесточились.
Одно из таких направлений — Харьковское. Там в окрестностях села Лукьянцы уже больше полугода находится один из источников «Вёрстки», Андрей — штурмовик, который пошёл на войну в надежде закрыть кредиты и избежать уголовного преследования.
Мы связываемся с мужчиной в середине февраля, чтобы узнать, как он и его сослуживцы восприняли новости о возможных переговорах. В ответ Андрей присылает короткое «идёт пиздорез». И следом отправляет видео. В кадре он сам и ещё несколько военных. Мужчины нервно ходят по небольшой подвальной комнате, вслушиваясь в сообщения по рации: их предупреждают об обстрелах. Периодически Андрей произносит «выход» и садится на корточки. Проходит несколько секунд, слышен звук попадания снаряда, с потолка осыпается пыль. «Мимо», — говорит Андрей. На этот раз повезло.
ВСУ заблокировали подразделение Андрея в подвале жилого дома и несколько недель активно атаковали. Многие из его сослуживцев погибли, другие получили ранения. Об этом он рассказывает через несколько дней, когда находит время, чтобы поговорить с «Вёрсткой».
«Оптимизма и настроений нет. Нам пизда походу. Не дают выйти, парней завалило, половина 200 и 300. Хохлы наше направление кошмарят сильно. Не дают продохнуть», — пишет он в мессенджере.
Позже нам удаётся коротко созвониться. Его первая реакция на вопрос о перспективе мирных переговоров — «главное, чтобы стрелять перестали». Всего несколько месяцев назад Андрей думал иначе. Не хотел, чтобы война заканчивалась, потому что «ещё не успел достаточно заработать». Теперь, после нескольких недель непрерывных обстрелов и смертей, мнение военного поменялось.
«Пусть поскорее закончится»
«Главное, чтобы стрелять перестали» — разделяют ли эту позицию другие российские военные? Похоже, что да. Мы опросили более ста военнослужащих из различных подразделений и вместе с социологами проанализировали полученные данные.
Остановить военные действия хотят три четверти респондентов, продолжить «СВО» до победы — чуть менее четверти, и только два человека из 100 заявили, что хотят воевать дальше, чтобы «отомстить за погибших».
Как мы проводили исследование
С середины февраля по середину апреля 2025 года журналисты «Вёрстки» опросили более ста российских военных по методике независимых социологов, пожелавших сохранить анонимность. Мы задавали военнослужащим по 20 вопросов. Часть из них касались личных данных, а большинство затрагивали темы причин войны, её будущего и деталей возможных мирных переговоров.
В нашу выборку попали разные категории военнослужащих — кадровые военные (12%), добровольцы (51%), мобилизованные (20%), бывшие заключённые (11%) и срочники — часть из них заключили контракты, а несколько человек участвовали в боях на территории Курской области (6%).
Среди военных оказалось 45% рядовых и 35% офицеров. Остальные респонденты не уточнили звания. 40% опрошенных — мужчины до 29 лет, около 30% — с 30 до 39 лет, 21% — от 40 до 49 лет. И 8% опрошенных — в возрасте от 50 до 59 лет.
Около трети респондентов заполнили анкеты в одном из российских государственных учреждений, куда попадают военные со всей страны. Мы не называем учреждение из соображений безопасности. Ещё около 10% — военнослужащие, которые находятся или недавно находились в госпиталях. Другие опрошенные — наши давние источники или те, кто связался с нами самостоятельно, откликнувшись на призыв в социальных сетях. Кроме того, несколько опрошенных дезертировали из российской армии после участия в боевых действиях.
! Это не социологические исследование в классическом понимании этого слова. Размер выборки и её структура не удовлетворяют необходимым требованиям репрезентативного опроса. Мы рассматриваем выполненную работу как расширенный пилотаж, который по некоторым параметрам позволяет сделать анализ, а также провести сравнение позиций воюющих и невоюющих мужчин 18 – 60 лет.
Результаты нашего опроса были верифицированы и проанализированы социологами. Вместе с ними мы также проанализировали открытые источники опросов общественного мнения («Левада-центр», Russian Field, ExtremeScan, «Хроники», ФОМ) по вопросам отношения к остановке военных действий и возможного перемирия.
Для сравнения нашей целевой группы с мужчинами активного возраста (18 – 60 лет) мы использовали в нашей анкете готовые формулировки вопросов или адаптировали их под свои задачи. Основное сравнение провели на базе мужчин того же возраста.
«Самый плохой мир лучше, чем хорошая война. Кто был там в окопах на пузе, тот знает, о чём говорит», — рассказывает пулеметчёк Евгений, который воевал в Украине в составе одной из ЧВК. Ему удалось вернуться домой живым и без серьёзных ранений.
Схожую позицию занимают многие из собеседников «Вёрстки». Впрочем, среди них встречаются военные, которые допускают остановку боевых действий только при определённых условиях.
«Конечно, важно как можно скорее остановить. Но, с другой стороны, должно быть понимание, что, во-первых, надо быть сильными с точки зрения боевых технологий. Вообще это залог мира и спокойствия — когда ты сильный. Важно, чтобы у других стран было понимание, что им это невыгодно и опасно», — говорит военный Руслан. Он присылает журналисту фотографии с фронта — на них разрушенные дома, улыбающиеся сослуживцы и флаг с надписью «Мы русские с нами бог».
Руслан — дезертир. Он выстрелил себе в ногу и уехал из госпиталя в одну из соседних стран. На передовой мужчина провёл год. Как говорит сам, всё это время ждал подходящего момента, чтобы сбежать.
Парадоксально, но продолжительность участия в боевых действиях снижает желание остановить войну. Среди «ветеранов» — тех, кто провёл на фронте больше двух лет, — только 57% поддержали прекращение огня. Военные, которые провели в боях меньше двух лет, в подавляющем большинстве (77%) выступают за остановку боевых действий.
19% «ветеранов» готовы продолжать войну до «победы», а ещё 10% из них хотят в первую очередь отомстить за погибших сослуживцев. Например, Игорь — доброволец, который участвовал в войне с самого начала вторжения. С журналистом он разговаривает, находясь в госпитале. Там же строит планы о воскрешении Евгения Пригожина и захвате всей Европы.
«Запасной ход у Минобороны всё-таки есть. Я жду момент, когда бац — и волшебным образом воскресает Евгений Викторович Пригожин с „вагнерами“, стоящими в Беларуси и в Африке. Они находятся в режиме ожидания приказа. А приказ может поступить только один — ребята, мы идём на Европу», — вдруг начинает фантазировать мужчина.
Игорь считает, что «СВО» нужно продолжать, пока не будут восстановлены «исторические границы Советского Союза». Сам мужчина возвращать территории СССР уже не будет — в начале года он подорвался на мине и потерял ступню.
Чуть более половины (51%) военных, с которыми мы поговорили, поддержат решение Путина вывести войска из Украины даже без достижения «целей СВО». Негативно к такой перспективе отнеслись 41% респондентов.
«Можно выделить три кластера по уровню поддержки вывода войск. Первый — это срочники, воюющие 6 – 12 месяцев, у них показатель поддержки завершения войны 67%. Второй кластер — мобилизованные, добровольцы и заключённые, у них уровень поддержки колеблется в диапазоне 53 – 56% (их основной стаж на фронте от года). Третий — кадровые военные и офицеры, в основном, воюющие больше двух лет. В этой категории только 18% поддержат вывод войск без достижения заявленных Путиным целей. На готовность к такому решению, несмотря на недостигнутые цели, влияет в большой степени категория военных: чем менее это участие добровольно, тем больше поддержка остановки войны», — считает социолог, работавший над исследованием вместе с «Вёрсткой».
На отношение к возможному выводу войск из Украины также влияет время, проведённое на фронте. Только четверть «ветеранов» — тех, кто находится в зоне боевых действий более двух лет, — готовы поддержать вывод вооружённых сил без достижения целей войны, ещё 52% не одобрят такое решение. Но о каких «целях СВО» идёт речь?
Территория, деньги, рейтинг Путина
Мы спросили военных, как они понимают цели, ради которых Россия вторглась в Украину. Выяснилось, что какого-то единого мнения по этой теме в российской армии нет. Только пятая часть опрошенных назвала «целями СВО» официально декларируемые Кремлём демилитаризацию и денацификацию. Чуть больше — 22% — считают, что всё затевалось для противостояния коллективному Западу и НАТО.
Ещё 17% военных назвали главной целью вторжения полное присоединение Украины к России. 14% уверены, что Путин начал войну, чтобы сменить власть в Киеве. По 13% респондентов назвали целями защиту русскоязычного населения и отстаивание границ. Некоторые опрошенные назвали целями войны «удержание власти» (3%) и обогащение (2%).
«Цель у войны была поднять рейтинги Путина, вот и всё, — предполагает один из военных, — С каждым годом в России жилось всё хуже и хуже. Какие бы ни были там ракеты крутые, какие бы мы ни были крутые и как бы все с нами ни считались, холодильник побеждает телевизор. Народ устаёт, особенно молодёжь. Победа в какой-нибудь войне очень высоко поднимает рейтинг власти. 2014 год это подтвердил. Война закончится, цели у неё постоянно менялись, их сложно назвать целями. Победили? Победили. Всё. Главнокомандующий сказал „победа“, значит, победа, всё. Если вопросы есть, иди вон в комнату для размышлений, СИЗО называется. А там дальше стандартная процедура: швабринг и смерть», — рассуждает мужчина.
Вообще цели «специальной военной операции» все понимают очень по-разному. Разброс мнений примерно такой:
«Деньги. В России всё поделено уже, все сферы влияния, все самые жирные куски — всё. Чтобы заработать на войне. Я думаю, это не политическая игра, это финансы» — говорит кадровый военный с Дальнего Востока, который готовит новобранцев к отправке на фронт.
«Надо на Украине ставить своё руководство. В первую очередь смена власти, чтобы они были нашими» — уверен пулемётчик Евгений.
«Вернуть исторические границы. Это не только вся Украина. В Советский Союз входили Польша, Латвия, Молдавия и так далее, включая румын. Эти границы надо вернуть» — мечтает доброволец Игорь, на ходу подменяя исторические фактыi.
«Забрать территории и чтобы они отказались от мобилизации и поставок оружия с Запада», — считает разведчик Алексей.
Такое различие позиций можно объяснить общей непоследовательностью пропаганды и конкретно — хаотичностью политической работы в армии. Современные замполиты вместо проведения системных занятий зачастую занимаются доносами, подстрекательствами и пытками.
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
«Дед просто в один момент ёбу дал»
А была ли «СВО» вообще неизбежна? Больше половины (51%) всех опрошенных военных считают, что войны можно было избежать. Ещё 40% уверены, что «специальная военная операция» была неминуема. Почти десятая часть респондентов не смогла однозначно ответить на этот вопрос.
«Дед просто в один момент ёбу дал, ракеты дал. Всё от его башки зависит. Был бы какой-то другой президент, может, и не факт, что она бы началась. Это конкретно Володя», — говорит «Вёрстке» 19-летний контрактник с Дальнего Востока.
Среди кадровых военных — тех, кто на момент вторжения в Украину уже служил по контракту, — о неизбежности войны сказали три четверти респондентов.
Один из них — боец одного из спецподразделений Александр. Недавно он вернулся из Африки, обучал местных военных навыкам ведения боя. Сейчас находится на территории Украины, где выполняет «секретные задачи». Между ними находит время, чтобы отправить журналисту «Вёрстки» важные новости — о засилье мигрантов и ЛГБТ-персон в России, а также фотографии своего голого торса и мемы про Владимира Зеленского. На вопрос об отношении к переговорам сначала присылает — «нам похуй, работаем». Но сразу добавляет — «скидывай вопросы».
Его ответы типичны для большинства опрошенных нами профессиональных военных: война была неизбежна, «хохлам пизда», переговоры не нужны.
С этой группой профессиональных военных контрастируют остальные категории участников боевых действий: больше половины из них считают, что войны можно было избежать. Особенно такое мнение популярно среди мобилизованных (63%).
«Это и понятно: они больше всех категорий чувствуют себя жертвами войны. Срочникам полагается служить по закону, контрактники, в значительной степени, принимают собственное решение (какая-то часть под давлением, но по факту они сами подписывают контракт), а заключённые находят в службе альтернативу заключению», — комментирует результаты социолог, работавший над исследованием.
«Урвать кусок больше, да и всё»
Переговоры в том или ином виде поддерживают почти все собеседники «Вёрстки» среди военных. Только 15% опрошенных высказались против любой формы переговоров. Характерно, что такое категорическое мнение можно услышать даже от тех, кто, как казалось, должен как раз выступать за мирное урегулирование.
Например, переговоры неприемлемы для Алексея. Осенью 2022 года его насильно мобилизовали, несмотря на наличие у мужчины троих несовершеннолетних детей. Журналисту «Вёрстки» он рассказывает о «беспределе» в армии и при проведении мобилизации, но при этом уточняет, что и сам хотел пойти добровольцем. Он уверен, что войну нужно продолжать и не вступать в переговоры.
«Против мирных переговоров. Это будет время Украине подготовить новые войска. Набрать мобилизованных и притащить оружие НАТО», — прогнозирует мужчина. Сам он уже не воюет. Ему удалось демобилизоваться после ранения. Теперь мужчина ходит по школам и рассказывает детям про войну на «Разговорах о важном». В том числе, видимо, и о том, что переговоры не нужны.
Впрочем, большая часть военных всё-таки поддерживают идею примирения. Но цели переговоров и позицию России собеседники трактуют по-разному. Чуть больше половины (52%) уверены, что основная цель Путина — удержание захваченных территорий. 29% считают, что необходимо поменять власть в Украине. Без малого четверть (23%) респондентов назвали главной задачей на переговорах отказ Украины от вступления в НАТО.
«Урвать кусок больше, да и всё. Всё, что можно будет, то и взять. Территория, конечно, в приоритете, потому что её легко показать. Вот она есть на карте, этим можно тыкать. Остальное — кому какое дело», — уверен в главной цели переговоров дезертир Руслан.
«Разоружение украинской армии», — практически без раздумий отвечает военный по имени Ян. И добавляет, что переговоры возможны, только если Зеленский в «соплях и слезах с белым носом от очередной дозы кокаина» приползет к Путину на коленях. Ян был на срочной службе до начала «СВО», а после вторжения решил подписать контракт. Для подтверждения личности он присылает нам свою фотографию в футболке с Пашей Техником и с удостоверением ветерана боевых действий.
Уверенность в том, что требования на переговорах будет диктовать именно Кремль, зачастую связана с тем, как военный оценивает положение дел на фронте.
«Сейчас наступление идёт, каждый день [войска РФ] там занимают населённые пункты один за другим. Насколько я знаю, останавливаться не дают», — в середине марта уверяет один из кадровых военных. Сам он, тем не менее, в момент разговора находится вовсе не на передовой.
Оптимизма нет
Большинство опрошенных нами военных (53%) считают, что действия России на передовой всё же «успешны» или «скорее успешны». Но и тех, кто негативно оценивает положение дел на фронте, немало — 41%.
Среди них и офицер ВДВ Виталий. По его словам, сейчас находится на Харьковском направлении. Его позиции недалеко от тех, где находится собеседник «Вёрстки» Андрей. Так что после начала переговоров Виталий, вероятно, тоже попал в «пиздорез». В ответ на просьбу пройти опрос он присылает видео с подписью «это по нам работал миномёт»i. На кадрах прилёт снаряда в блиндаж и эмоциональные возгласы «нихуя себе!»
Виталий находится на фронте с первого дня вторжения в Украину. Он несколько раз был ранен, периодически пропадал с радаров, а когда появлялся, излучал неизменный оптимизм — «живы будем не помрем», «победа будет за нами», «ебашимся дальше» и так далее.
Тем не менее, оптимизма в отношении скорого завершения войны мы почти не услышали. Более половины опрошенных считают, что боевые действия завершатся только через год или больше. В окончание конфликта в ближайшие месяцы верят лишь 13% респондентов.
Меньше, чем в среднем, оптимизма у кадровых военных и офицеров — среди них более 60% не верят в скорое окончание боевых действий.
Мобилизованные и недавние срочники настроены более позитивно — среди опрошенных «Вёрсткой» половина верит, что боевые действия закончатся через полгода или даже раньше. Но даже у тех, кто настроен оптимистично, нет уверенности, что война может завершиться в одночасье.
«По моему мнению, в течение нескольких месяцев, я думаю, договорятся до чего-нибудь. Но всё равно все там серые зоны сделают, линии разграничения и будут перекидываться артой, потому что не бывает просто так раз — и всё, война остановилась и откатились, и все задружили по новой», — прогнозирует Дмитрий, который воевал на территории Украины в составе ЧВК.
Примерно так же рассуждает и другой наёмник Иван, который участвовал в мятеже Пригожина.
«Вопрос о скорой остановке боевых действий — это всё правильно, хорошо. Но не начнётся ли это [снова] через полгода, год и уже с большими масштабами? — рассуждает ещё один военный. — Вот в чём проблема может быть. Это как аналогия с болячкой: если не долечишь, будет потом ещё хуже. Философский сложный вопрос. Как моё мнение: один грамотный дипломат тысячи генералов стоит. То, что всё это началось, — это большое, большое упущение нашей дипломатии».
Посредники — сильные страны
Как и с кем нужно вести переговоры? Почти половина (44%) опрошенных «Вёрсткой» военных считают, что договариваться надо с Украиной, США и Европой. Ещё 22% высказались за переговоры с другими посредниками.
«На переговорах должны быть две стороны: Россия и Украина. Причём, скорее всего, главы государств. Без посредничества. А все, кто остальные, вообще плевать, на самом деле. Практика показывает, все эти бумаги ничего не стоят. Никакие гарантии ничего не стоят. Договорённости… они и яйца куриного не стоят», — рассуждает дезертировавший военный Руслан.
Не очень верят российские военные и в размещение в Украине миротворцев НАТО или европейских стран. 39% заявили, что только армия Китая могла бы обеспечить поддержание режима прекращения огня. Ещё 19% опрошенных сказали, что никакие иностранные силы не могут находится между войсками Москвы и Киева. В миротворцев ООН верят только 14% военных. Впрочем, разброс мнений на этот счёт иногда встречается даже в словах одного и того же военного.
«Папуа-Новая Гвинея… Причём тут тут вообще миротворческие силы, это разборки двух стран? Ну, может Америка гарантировать, ну, Китай наверное. Ну какие Турция, Греция, это смешить одно место», — размышляет Дмитрий, воевавший в ЧВК. И добавляет, что, вероятнее всего, никто всё равно не сможет обеспечить соблюдение мирных договорённостей.
Не верят военные и в то, что Трамп в переговорном процессе занимает сторону России. Две трети опрошенных уверены, что президент США в первую очередь отстаивает интересы своей страны.
«Ну, а сколько американских солдат погибло? Нисколько. Сколько американских граждан погибло? Нисколько. Сколько американцев понесли убытки? Ну, если говорить о гуманитарной помощи, я думаю, прибыль от этой сделки [с редкоземельными металлами], если она будет, это всё с лихвой окупит. Вот и всё», — негодует Руслан.
Военнослужащий Андрей в момент разговора с «Вёрсткой» заблокирован в подвале жилого дома под постоянными обстрелами. «Да от обиды из-за Трампа», — так объясняет он активизацию действий ВСУ. Но на прямой вопрос о том, на чьей стороны в переговорах находится американский президент, мужчина ответить затрудняется.
Военные VS гражданские
Наконец, мы сравнили взгляды опрошенных военных с их гражданскими сверстниками — российскими мужчинами в возрасте до 60 лет. Взгляды военных на многие вопросы сильно контрастируют с мнением гражданских. Последние, например, склонны более оптимистично оценивать положение дел на фронте. Успешными действия российских войск считают 68% гражданских против 53% военных. «Военные судят о положении дел не по телевизору», — считает социолог, работавший над исследованием.
Разительно отличаются и оценки переговорного процесса. Так, «гражданские» не считают удержание территорий ключевой целью мирного урегулирования. По мнению невоенных мужчин, главный итог — отказ Украины от вступления в НАТО.
В целом военные настроены менее оптимистично, чем гражданские. Среди представителей вооружённых сил 54% считают, что война завершится не раньше, чем через год, среди гражданских таких 42%. На быстрое разрешение военных действий рассчитывают 21% гражданских и только 13% военных.
«Кто сидит в белых рубашках здесь [на гражданке] и кричит — надо идти до конца и шашкой махать. Я бы ему мог предложить, чтобы он своих туда детей отправил», — рассуждает пулемётчик Евгений. Сам он тоже находится на «гражданке». Мужчина признаётся, что у него есть мысли вернуться на войну, но пока «хочет побыть с семьёй».
За время подготовки текста другому военному — Андрею — удаётся выбраться из подвала и прорвать окружение ВСУ. Сейчас он на «нуле» — в нескольких километрах от передовой. Уже согласованный отпуск после начала переговоров с Трампом ему отменили. Теперь военные ждут возможности, чтобы снова зайти на позиции «за ленточкой», рассказывает мужчина.
«Мы даже зайти не можем, какое нахуй перемирие. Вчера наши тачки пожгли, ебашат птичками, один трёхсотый. Перемирия не будет, такая хуйня!»
Обложка: Алиса Кананен
Инфографика: Эль
Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →