«Тебя никто не спрашивает»

Быв­ший депу­тат-еди­но­росс Роберт Шле­гель стал пер­вым высо­ко­по­став­лен­ным выход­цем из пар­тии вла­сти, пуб­лич­но высту­пив­шим про­тив вой­ны в Укра­ине. Он назвал её «не нуж­ной нико­му, кро­ме Вла­ди­ми­ра Пути­на» и заявил, что счи­та­ет «насто­я­щи­ми геро­я­ми» оппо­зи­ци­о­не­ров «Наваль­но­го, Яши­на, Ройз­ма­на и мно­гих дру­гих». В интер­вью «Вёрст­ке» Шле­гель рас­ска­зал о моти­вах сво­е­го поступ­ка и о том, как на самом деле была устро­е­на рабо­та депу­тат­ско­го кор­пу­са во власт­ной вер­ти­ка­ли Рос­сии и поче­му вой­на ста­ла воз­мож­на.

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

— Вы читали комментарии под своим постом? Там вам желают оказаться на скамье подсудимых в Гааге.

— Для меня в этом нет ниче­го уди­ви­тель­но­го. Когда я решил напи­сать о сво­ём отно­ше­нии к войне, пре­крас­но пони­мал, что это про­изой­дёт, — те обви­не­ния, кото­рые там напи­са­ны, мне выска­зы­ва­ют не в пер­вый раз.

— Зачем тогда это было писать? И почему именно сейчас?

— С само­го нача­ла для меня эта вой­на — тра­ге­дия и ката­стро­фа. Гиб­нут люди, раз­ру­ша­ет­ся буду­щее и есть высо­кая веро­ят­ность, что кри­зис будет толь­ко нарас­тать. При­чём не толь­ко Рос­сия, но, воз­мож­но, и весь мир могут быть отбро­ше­ны на десят­ки лет назад. Всё это для меня было оче­вид­но, но дол­гое вре­мя сто­ял вопрос: А что изме­нит­ся от мое­го пуб­лич­но­го выска­зы­вать­ся про­тив вой­ны? Я и сей­час счи­таю, что оно вряд ли на что-то повли­я­ет. При этом, с одной сто­ро­ны, у меня есть соц­се­ти, на кото­рые под­пи­са­но мно­го людей, вклю­чая жур­на­ли­стов. И то, что я напи­шу, может иметь резо­нанс, кото­рый в ито­ге и слу­чил­ся. Может быть при­ме­ром для дру­гих не мол­чать. С дру­гой — я осо­зна­вал, что у это­го поступ­ка могут быть нега­тив­ные послед­ствия. Но всё же счёл нуж­ным высту­пить.

— О каких последствиях вы говорите?

— Иму­ще­ства в Рос­сии у меня нет, но оста­лись близ­кие люди. Кото­рые уже про­чи­та­ли мой пост и теперь спра­ши­ва­ют, зачем я это сде­лал и так далее.

— Сейчас многие будут говорить, что вы пытаетесь уклониться от возможных санкций за вашу деятельность в прошлом. Есть что им ответить?

— Я не бегу от ответ­ствен­но­сти и осо­знаю её. Если бы я хотел «не отсве­чи­вать», как мне пишут, куда про­ще было бы мол­чать.

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Я по-преж­не­му живу в Гер­ма­нии. У меня своя неболь­шая кон­сал­тин­го­вая ком­па­ния, кото­рая помо­га­ет раз­лич­ным ком­па­ни­ям в ком­му­ни­ка­ции с гос­сек­то­ром по все­му миру. Это не поли­ти­че­ские, а сугу­бо прак­ти­че­ские ком­му­ни­ка­ции — они каса­ют­ся орга­ни­за­ции встреч, визи­тов, откры­тия пред­ста­ви­тельств ком­па­ний, рело­ка­ции сотруд­ни­ков, гран­то­вых про­ек­тов и дру­гих фор­ма­тов. Почти вся моя карье­ра была свя­за­на с гос­струк­ту­ра­ми, и я нако­пил неко­то­рую экс­пер­ти­зу в этом вопро­се. Дале­ко не каж­дый чело­век, кото­рый, напри­мер, хоро­шо пишет код, уме­ет так же хоро­шо общать­ся с госу­дар­ством. Я в этом помо­гаю.

— Среди них есть российские клиенты?

— Нет. Но после нача­ла вой­ны мы мно­го зани­ма­лись рело­ка­ци­ей сотруд­ни­ков ино­стран­ных ком­па­ний из Рос­сии. Толь­ко через меня про­шло око­ло 500 чело­век, а в целом этот поток я бы оце­нил в десят­ки тысяч ква­ли­фи­ци­ро­ван­ных спе­ци­а­ли­стов. Все, кому помо­гал я, — рос­сий­ские граж­дане. Мы отно­си­тель­но успеш­но помог­ли рело­ци­ро­вать их в самые раз­ные стра­ны. Сей­час этот поток почти пре­кра­тил­ся: все, кто хотел и мог выехать, это сде­ла­ли. А неко­то­рые уже вер­ну­лись в Рос­сию: не смог­ли устро­ить­ся на новом месте. Но подав­ля­ю­щее боль­шин­ство — дефи­цит­ные на гло­баль­ном рын­ке спе­ци­а­ли­сты, в основ­ном из IT-инду­стрии. Им про­сто неза­чем воз­вра­щать­ся в Рос­сию. По край­ней мере, пока не закон­чит­ся вой­на.

— Помимо близких, поддерживаете ли вы связи с кем-то внутри России?

— Толь­ко с одним чело­ве­ком, кото­ро­го я ино­гда могу рас­спро­сить о ситу­а­ции внут­ри стра­ны. С осталь­ны­ми кон­так­ты пре­кра­ти­лись сра­зу после мое­го отъ­ез­да. Из быв­ших кол­лег по «Нашим» и «Еди­ной Рос­сии» я обща­юсь толь­ко с теми, кто тоже поки­нул стра­ну. Да и то в основ­ном на уровне поздрав­ле­ний с празд­ни­ка­ми.

— Собираетесь ли как-то участвовать в публичной политике?

— Я из неё ушёл в 2016 году и воз­вра­щать­ся не соби­ра­юсь. Вижу, как неко­то­рые мои быв­шие кол­ле­ги ведут за рубе­жом поли­ти­че­скую дея­тель­ность — и доста­точ­но успеш­но.

— В один день с вами выступил с «интервью» бывший первый замглавы АП Владислав Сурков, с которым вы сотрудничали в нулевых. Как думаете, он попытается вернуться к активной политике?

— Я общал­ся с ним в послед­ний раз лет 13 назад, совер­шен­но не согла­сен с его пози­ци­ей отно­си­тель­но вой­ны, его намё­ки на рефе­рен­дум 1993 года в этом интер­вью и на поли­ти­че­скую «осень»i  (в сти­хо­тво­ре­нии, опуб­ли­ко­ван­ном 1 фев­ра­ля в «Рус­ском пио­не­ре». — Прим. ред.)× мож­но трак­то­вать как угод­но.

— Наверное, Сурков мог бы по-другому организовать пиар российских властей в этом конфликте?

— Мне слож­но это оце­ни­вать, так как эту вой­ну не нуж­но было начи­нать. Он, без­услов­но, умный и опыт­ный чело­век, веро­ят­но, что-то он мог бы сде­лать луч­ше, чем те, кто сей­час этим зани­ма­ют­ся. Но что в этой ситу­а­ции для кого-то луч­ше, озна­ча­ет хуже в целом. Но в целом, на мой взгляд, всё что каса­ет­ся теку­щей ситу­а­ции и рито­ри­ки вокруг неё, как и все­го осталь­но­го, то опре­де­ля­ет это толь­ко один чело­век — Вла­ди­мир Путин. В такой ситу­а­ции не факт, что важ­но, кто имен­но отве­ча­ет за это в руко­вод­стве АП.

— Так было и во время вашего депутатства?

— Всё зави­се­ло от важ­но­сти кон­крет­ной ини­ци­а­ти­вы. Если речь шла о чём-то по-насто­я­ще­му зна­чи­мом, то после согла­со­ва­ния на «самом вер­ху» под­би­рал­ся тех­ни­че­ский инстру­мен­та­рий её реа­ли­за­ции: кто имен­но вно­сит, как её медий­но под­дер­жи­ва­ют и так далее. Тебе мог­ли сооб­щить, что ты дол­жен быть авто­ром или соав­то­ром какой-то ини­ци­а­ти­вы, и нико­го, в общем-то, не вол­но­ва­ло, согла­сен ты с ней или нет.

— А если не согласен?

— Сооб­ща­ют, что есть коман­да и её надо выпол­нять. В прин­ци­пе, как голо­со­вать по зако­но­про­ек­там, до депу­та­тов дово­ди­ло руко­вод­ство фрак­ции, а то, в свою оче­редь, кон­суль­ти­ро­ва­лось об этом с АП. С дру­гой сто­ро­ны, выгля­де­ло бы стран­ным, если бы в тех обсто­я­тель­ствах это­го не про­ис­хо­ди­ло, — пар­ла­мент и адми­ни­стра­ция рабо­та­ли как части еди­но­го меха­низ­ма.

— Это работало в отношении всех законопроектов? Могли ли депутаты повлиять на какие-то законопроекты.

— Неко­то­рые депу­та­ты, без­услов­но, мог­ли повли­ять. Но всё зави­се­ло от «уров­ня» зако­но­про­ек­та. Те вещи, кото­рые были уже согла­со­ва­ны с Пути­ным, едва ли мож­но было зна­чи­тель­но изме­нить. На мой взгляд, чем боль­ше пре­зи­дент кон­цен­три­ро­вал власть в сво­их руках, тем боль­ше ини­ци­а­тив тре­бо­ва­ло его согла­со­ва­ния и тем ниже порог зна­чи­мо­сти зако­но­про­ек­та, для кото­ро­го было необ­хо­ди­мо его одоб­ре­ние. Сей­час у меня есть ощу­ще­ние, что его власть абсо­лют­на, а зна­чит, и одоб­ре­ние тре­бу­ет­ся прак­ти­че­ски для все­го. Я гово­рю о тех­ни­че­ских изме­не­ни­ях, а о содер­жа­тель­ных реше­ни­ях.

— Вы могли голосовать против?

— Да, это было воз­мож­но, но в ряде слу­ча­ев, когда я делал это, меня потом про­си­ли напи­сать бума­гу о том, что я ошиб­ся при голо­со­ва­нии и на самом деле голо­со­вал не про­тив, а за. Если это­го не сде­лать, то будут послед­ствия.

— Какого рода последствия?

— За про­яв­ле­ние нело­яль­но­сти лег­ко созда­ют­ся усло­вия, в кото­рых ты не можешь рас­счи­ты­вать на нор­маль­ную рабо­ту и рост. На любо­го чело­ве­ка, жела­ю­ще­го раз­ви­тия в систе­ме, мож­но най­ти рычаг дав­ле­ния. К при­ме­ру, я ещё в пер­вом сво­ём созы­веi  (2007—2011 годы, — Прим. ред.)× понял, что не хочу рабо­тать в пар­ла­мен­те. Мне было инте­рес­нее полу­чить управ­лен­че­ский опыт в испол­ни­тель­ной вла­сти, в любом реги­оне стра­ны. Я про­сил в АП дать мне такую воз­мож­ность, при­чём на скром­ных пози­ци­ях. В какой-то момент даже дого­во­рил­ся с одним из реги­о­нов, что пой­ду туда рабо­тать, но там реши­ли, что я выбрал «непра­виль­ное» место.

— Какие ещё проявления лояльности требовались?

— При­хо­ди­ли с пред­ло­же­ни­ем под­пи­сать пись­мо про­тив кого-то. Я гово­рил, что не буду это­го делать, уже пони­мая, что с карье­рой в гос­струк­ту­рах буду закан­чи­вать. Если ты не видишь сво­е­го буду­ще­го внут­ри систе­мы вла­сти, то этот ответ на подоб­ные прось­бы — вполне нор­маль­ный.

— Когда это произошло?

— В кон­це 2014 — нача­ле 2015 года.

— Получается, вы ушли из-за невозможности карьерного роста?

— Я бы не назвал это ростом, я бы назвал это невоз­мож­но­стью раз­ви­вать­ся в сфе­ре, где мне было бы инте­рес­но рабо­тать. Но не толь­ко. Силь­ным деста­би­ли­зи­ру­ю­щим фак­то­ром для меня был как раз вот этот под­ход: «Тебя никто не спра­ши­ва­ет». Хотя для меня в ряде слу­ча­ев было оче­вид­но, что то, что от тебя тре­бу­ют, в корне невер­но. Это каса­лось мно­гих зако­нов. Напри­мер, зачем было закон Димы Яко­вле­ва при­вя­зы­вать к Акту Маг­нит­ско­му? Они же ника­ко­го отно­ше­ния друг к дру­гу не име­ют. И ты спра­ши­ва­ешь у руко­вод­ства: зачем это дела­ет­ся? Есть ука­за­ние, и мы долж­ны его выпол­нять.

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

— Как тогда надо было «правильно» продвигать свои инициативы?

— По боль­шо­му счё­ту, был толь­ко путь согла­со­ва­ния с АП или пра­ви­тель­ством, в зави­си­мо­сти от харак­те­ра ини­ци­а­ти­вы. И шан­сы на это все­гда были невы­со­ки. К при­ме­ру, при­ня­тия зако­нов о запре­те кази­но или о без­ви­зо­вом въез­де для неграж­дан я добил­ся, зару­чив­шись тем или иным спо­со­бом под­держ­кой пре­зи­ден­та, а не через пар­ла­мент­ский меха­низм.

— То есть рядовому депутату было невозможно добиться принятия придуманного им закона?

— Воз­мож­но. Было понят­но, к кому мож­но обра­тить­ся с той или иной ини­ци­а­ти­вой. Но тут появ­ля­лось мно­го вопро­сов, напри­мер, заин­те­ре­со­ван ли этот чело­век в том, что­бы имен­но твою ини­ци­а­ти­ву под­дер­жать. Быва­ло, что мне гово­ри­ли: «Да не нуж­но это», а через какое-то вре­мя похо­жую ини­ци­а­ти­ву вно­сил дру­гой депу­тат, и она про­хо­ди­ла. Депу­та­ты от ЛДПР на эту тему кни­гу могут напи­сать: они после таких слу­ча­ев часто гово­ри­ли пря­мо в зале засе­да­ний: «Мы очень рады, что вы при­ни­ма­е­те наш зако­но­про­ект».

— Тем не менее, проголосовав или открыто выступив против, вы бы как минимум сейчас избежали бы того хейта, который на вас обрушился?

— Сей­час я думаю, что было бы луч­ше закон­чить рабо­тать в Думе после пер­во­го созы­ва, но тогда мне каза­лось, что подоб­ные ком­про­мис­сы воз­мож­ны, пото­му что на дру­гой сто­роне весов была карье­ра в целом, и поэто­му они име­ли смысл. Тем не менее ко вто­рой поло­вине вто­ро­го созы­ва мне было понят­но, что я боль­ше там рабо­тать не буду. Сей­час мно­гие вещи кажут­ся оче­вид­ны­ми, к при­ме­ру, что собы­тия в Кры­му в 2014 году при­ве­ли к войне сего­дня, но тогда это было не оче­вид­но.

Редак­ция «Вёрст­ки»