«Чтобы почувствовать новогоднее настроение, брожу по магазинам»

По дан­ным Рос­ста­та, в пер­вом полу­го­дии 2022 года из Рос­сии за рубеж выеха­ли 419 тысяч чело­век. 21 сен­тяб­ря в стране объ­яви­ли частич­ную моби­ли­за­цию, и нача­лась вто­рая вол­на экс­трен­ных отъ­ез­дов. Все­го за две неде­ли Рос­сию поки­ну­ли при­мер­но 700 000 чело­век, выяс­нил Forbes.

Мно­гие уез­жа­ли впо­пы­хах, взяв лишь самое необ­хо­ди­мое. У кого-то в Рос­сии оста­лись семьи и близ­кие. «Вёрст­ка» пооб­ща­лась с рос­си­я­на­ми, уехав­ши­ми от при­выч­но­го быта, о том, как они устро­и­лись в новых стра­нах и как пла­ни­ру­ют впер­вые отме­тить Новый год вда­ли от род­ных людей и при­выч­ных усло­вий.

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

«Чтобы не быть в новогоднюю ночь совсем одному, я думаю попасть под шумок в какой-нибудь отель, когда там будет праздник»

Кирилл, 23 года, Анталия

С 23 сен­тяб­ря я побы­вал в шести стра­нах. В одной из них я даже поси­дел в «тюрь­ме». Но обо всём по поряд­ку.

Ещё с нача­ла вой­ны близ­кие гово­ри­ли, что­бы я уез­жал, — вол­но­ва­лись, что нач­нёт­ся моби­ли­за­ция. Но я не хотел поки­дать стра­ну, я толь­ко позна­ко­мил­ся с девуш­кой. Так что я оста­вал­ся дома и про­дол­жал рабо­тать — я видео­граф, сни­маю сва­дьбы. Бук­валь­но за день до объ­яв­ле­ния моби­ли­за­ции я внёс залог за квар­ти­ру, кото­рую пла­ни­ро­вал купить в ипо­те­ку.

С 20 сен­тяб­ря ста­ли посту­пать тре­вож­ные ново­сти о том, что гра­ни­цы закро­ют и из Рос­сии будет не выехать. По счаст­ли­вой слу­чай­но­сти у меня ока­за­лась пяти­лет­няя фин­ская виза. 22 сен­тяб­ря я отснял послед­нюю сва­дьбу, собрал пару сумок и, отсто­яв пять часов на гра­ни­це, въе­хал в Фин­лян­дию, где неде­лю про­вёл у дру­зей. Эмо­ци­о­наль­ный фон был потрё­пан­ный, при­шлось про­щать­ся с людь­ми, от кото­рых не хотел уез­жать. Было непо­нят­но, уви­дим­ся ли мы вновь.

Даль­ше я поехал в Гер­ма­нию и про­вёл там неде­лю. Были раз­го­во­ры о том, что стра­на будет при­ни­мать рос­си­ян, спа­са­ю­щих­ся от моби­ли­за­ции, и я наде­ял­ся полу­чить ста­тус бежен­ца. Но, про­кон­суль­ти­ро­вав­шись с юри­стом, понял, что сде­лать это вряд ли полу­чит­ся.

Тогда я решил отпра­вить­ся в Испа­нию — там мне есть где оста­но­вить­ся. Но была про­бле­ма: пре­бы­вать на тер­ри­то­рии Евро­со­ю­за по визе мож­но было мак­си­мум три меся­ца. Нуж­но было лега­ли­зо­вать­ся, и я решил посту­пить на шести­ме­сяч­ные язы­ко­вые кур­сы. Прав­да, сто­и­ли они почти пять тысяч евро. Ещё восемь нуж­но было иметь на сче­ту, что­бы полу­чить учеб­ную визу. Но я решил­ся: купил стра­хов­ку за тыся­чу евро и опла­тил услу­ги спе­ци­а­ли­стов, что­бы мне помог­ли подо­брать кур­сы.

При­е­хав в Испа­нию, я какое-то вре­мя про­вёл в апа­тии после стрес­са и пере­ез­дов. Но потом начал воз­вра­щать­ся в рабо­чий ритм, про­вёл съем­ку в Пари­же. А потом девуш­ка, с кото­рой я позна­ко­мил­ся в Петер­бур­ге до отъ­ез­да, пред­ло­жи­ла уви­деть­ся на ней­траль­ной тер­ри­то­рии — в Тур­ции. Я с радо­стью отпра­вил­ся туда на две неде­ли. Прав­да, был страх, что обрат­но в ЕС меня не пустят.

Так и вышло. В Испа­нию я воз­вра­щал­ся через Брюс­сель. На пас­порт­ном кон­тро­ле меня попро­си­ли при­ло­жить паль­цы к спе­ци­аль­но­му устрой­ству и ска­за­ли, что моих отпе­чат­ков нет в базе. Тамо­жен­ник попро­сил назвать цель поезд­ки, и я ска­зал: «Обу­че­ние», ведь я дей­стви­тель­но уже внёс залог за язы­ко­вые кур­сы.

Тамо­жен­ни­кам ответ не понра­вил­ся. Они анну­ли­ро­ва­ли мою пяти­лет­нюю визу и поса­ди­ли меня в «тюрь­му» — тран­зит­ный центр, забрав доку­мен­ты и лич­ные вещи. Там я про­вёл почти неде­лю, пока меня не депор­ти­ро­ва­ли обрат­но в Тур­цию с одним рюк­за­ком. Мои вещи, вклю­чая тех­ни­ку для рабо­ты, оста­лись в квар­ти­ре в Испа­нии. День­ги, вло­жен­ные в обу­че­ние и стра­хов­ку, ока­за­лись бес­след­но поте­ря­ны.

В Тур­ции при­шлось зано­во нала­жи­вать быт. Я потра­тил 6 тысяч дол­ла­ров, что­бы снять квар­ти­ру и поло­жить день­ги в банк на депо­зит для оформ­ле­ния ВНЖ. Средств оста­лось кри­ти­че­ски мало. Сей­час я всё ещё тут. Рабо­ту най­ти не полу­ча­ет­ся, я сни­маю меро­при­я­тия почти бес­плат­но — за рекла­му или еду.

Всё это очень груст­но. Ско­ро Новый год, а я один. Девуш­ка, с кото­рой я про­вёл отпуск, сей­час дома. Она обе­ща­ла вновь при­ле­теть в фев­ра­ле.

Рань­ше я часто празд­но­вал Рож­де­ство и Новый год в Шве­ции у дру­га. Мы соби­ра­лись в боль­шом доме с насто­я­щим швед­ским сто­лом, при­хо­ди­ли род­ствен­ни­ки. А быва­ло, езди­ли с семьёй к дру­гим дру­зьям в Ленин­град­скую область. Там было мно­го сне­га. Мы смот­ре­ли «Гар­ри Пот­те­ра», пили, вкус­но ели. Гото­ви­ли швед­ский штру­дель с мар­ци­па­ном и ябло­ка­ми, запе­ка­ли кури­цу. У нас было по-насто­я­ще­му ново­год­нее настро­е­ние.

В этот раз, что­бы не быть в ново­год­нюю ночь совсем одно­му, я думаю попасть под шумок в какой-нибудь отель, когда там будет празд­ник. Если не полу­чит­ся — буду отме­чать сам по себе или экс­трен­но искать какую-то ком­па­нию.

Что­бы почув­ство­вать какое-то ново­год­нее настро­е­ние, я бро­жу по мага­зи­нам. Там сто­ят ёлоч­ки, висят гир­лян­ды, игра­ют ново­год­ние пес­ни. Ещё хожу на встре­чи для рус­ско­го­во­ря­щих в Тур­ции.

Есть и хоро­шие момен­ты. Я нахо­жусь в без­ви­зо­вой стране, и видеть­ся с близ­ки­ми ста­ло про­ще. Недав­но при­ле­та­ла мама, при­вез­ла малень­кую ёлоч­ку, я поста­вил её на рабо­чий стол. Полу­чил­ся пол­ный Джин­гл Бел­лз.

Сей­час тяжё­лое вре­мя. Думаю, мно­гие, как и я, перед Новым годом ока­за­лись в некой изо­ля­ции, в раз­лу­ке с близ­ки­ми. Но я сове­тую не отча­и­вать­ся. В кон­це кон­цов, сей­час мож­но най­ти ком­па­нию в интер­не­те.

Я вос­при­ни­маю этот год как точ­ку роста. Да, я вышел из зоны ком­фор­та, мне тяже­ло. Но, уехав из Рос­сии, я шаг­нул впе­рёд. Прав­да, пару дней назад нака­ти­ла носталь­гия по Москве. Это потря­са­ю­щий город. В нём я пре­одо­лел боль­ше 200 км на вело­си­пе­де, когда ездил сни­мать сва­дьбы. Я обя­за­тель­но ещё при­еду в Рос­сию, когда там будет без­опас­но, и пови­даю род­ствен­ни­ков. Ведь семья — это глав­ное.

«Жена и ребёнок не смогут приехать. Впервые буду отмечать без них. Это очень тяжело»

Игорь Попов, 45 лет, Тбилиси

Вся моя семья про­тив вой­ны. Рань­ше мы жили в Сара­то­ве, но в 2022 году нам ста­ло там труд­но. Вокруг мно­гие под­дер­жи­ва­ли дей­ствия госу­дар­ства или гово­ри­ли, что «не всё так одно­знач­но». Мы реши­ли уехать на вре­мя и в мар­те отпра­ви­лись в Тур­цию.

Я рабо­таю актё­ром дуб­ля­жа и веду доволь­но попу­ляр­ный ТикТок. Мно­го раз я выкла­ды­вал туда анти­во­ен­ные роли­ки. Пока мы были в Тур­ции, я запи­сал пес­ню All Ukranian men and women и опуб­ли­ко­вал её в под­держ­ку Укра­и­ны. Видео набра­ло боль­ше 900 тысяч про­смот­ров в ТикТо­ке.

После того, как мой анти­во­ен­ный пост так широ­ко разо­шёл­ся, воз­вра­щать­ся в Рос­сию было страш­но. Но спу­стя пять меся­цев всё же при­шлось это сде­лать, пото­му что у меня закан­чи­вал­ся срок дей­ствия загран­пас­пор­та. Вер­ну­лись мы бла­го­по­луч­но, но почти сра­зу после это­го в стране объ­яви­ли моби­ли­за­цию. Как и мно­гие муж­чи­ны, я сроч­но отпра­вил­ся в Казах­стан.

Боль­ше меся­ца я про­вёл в раз­лу­ке с семьёй. А потом мне сно­ва при­шлось ехать в Рос­сию — на этот раз нуж­но было обнов­лять рос­сий­ский пас­порт, пото­му что в нояб­ре мне испол­ни­лось 45 лет.

Недав­но я уехал в тре­тий раз — в Тби­ли­си. От этих посто­ян­ных пере­ез­дов ощу­ще­ния неод­но­знач­ные. Очень печаль­но, что при­хо­дит­ся посто­ян­но мотать­ся, чув­ство­вать себя в опас­но­сти, думать, выпу­стят ли из Рос­сии, впу­стят ли в дру­гую стра­ну. Хотя, конеч­но, все стра­да­ния и неудоб­ства рос­си­ян сей­час — ничто в срав­не­нии с тем, что пере­жи­ва­ют граж­дане Укра­и­ны.

Жена с детьми при­е­хать ко мне пока не смо­гут. Впер­вые за всё вре­мя суще­ство­ва­ния нашей семьи я буду отме­чать Новый год без них. Это очень тяже­ло и непри­выч­но. Всё-таки для меня это семей­ный празд­ник.

Несмот­ря ни на что, я поста­ра­юсь хоро­шо встре­тить Новый год с дру­зья­ми. Наде­юсь, на празд­нич­ном сто­ле будут салат «Оли­вье» и солё­ные огур­цы. А может быть, и какие-то мест­ные гру­зин­ские блю­да.

В новом году я пла­ни­рую обу­стро­ить жизнь на новом месте. Наде­юсь, всё полу­чит­ся. А семья, может быть, при­е­дет после празд­ни­ка. Но это пока непо­нят­но — я сей­час часто в разъ­ез­дах, и всё очень сум­бур­но.

2022‑й я бы опи­сал тре­мя сло­ва­ми: вой­на, ката­стро­фа и про­яв­ле­ние. Послед­нее сло­во при­шло на ум, пото­му что этот год совер­шен­но чёт­ко пока­зал, кто есть кто. Неко­то­рые люди, кото­рые каза­лись при­лич­ны­ми, поте­ря­ли чело­ве­че­ский облик. А кто-то, наобо­рот, пока­зал себя достой­ным чле­ном обще­ства.

Не ска­зал бы, что достиг каких-то успе­хов в ухо­дя­щем году. В Рос­сии я закон­чил стро­и­тель­ство сту­дии для рабо­ты с дуб­ля­жом и озвуч­кой. Но при­шлось оста­вить её и уехать, взяв с собой толь­ко мик­ро­фон и ноут­бук.

Зато за пре­де­ла­ми стра­ны я встре­тил мно­го заме­ча­тель­ных еди­но­мыш­лен­ни­ков. Я уви­дел, что нас мно­го, про­сто внут­ри Рос­сии наши голо­са не так слыш­ны сре­ди тьмы и стра­ха.

Думаю, вер­нуть­ся домой насо­всем я смо­гу, толь­ко если в Рос­сии всё поме­ня­ет­ся — и власть, и отно­ше­ние обще­ства к нынеш­ним собы­ти­ям.

«Отмечать Новый год без мамы для меня по градусу экстрима сравнимо с эмиграцией»

Татьяна Лепкович, 27 лет, Астана

Я писа­тель­ни­ца, худож­ни­ца и акти­вист­ка из Смо­лен­ска. Рань­ше я рабо­та­ла в жур­на­ли­сти­ке, осве­ща­ла важ­ные для меня исто­рии. Ещё я под­ра­ба­ты­ва­ла в SMM, а послед­ние пару лет раз­би­ра­ла жало­бы насе­ле­ния на доро­ги в мест­ном госор­гане. Но уво­ли­лась отту­да, когда в этом году началь­ство потре­бо­ва­ло, что­бы сотруд­ни­ки предо­ста­ви­ли инфор­ма­цию о сво­их род­ствен­ни­ках с ино­стран­ным граж­дан­ством.
У меня есть моло­дой чело­век, мы вме­сте уже 12 лет. Осе­нью, когда в Рос­сии объ­яви­ли моби­ли­за­цию, у него слу­чил­ся нерв­ный срыв, он даже пытал­ся порвать свой пас­порт. Я уви­де­ла, как жиз­не­ра­дост­ный чело­век бук­валь­но схо­дит с ума из-за нерв­но­го напря­же­ния.

Потом он взял себя в руки и решил уез­жать в Казах­стан. Мы взя­ли билет на само­лёт, кото­рый выле­тал после 28 сен­тяб­ря. Но потом появи­лись слу­хи, что гра­ни­цу вот-вот закро­ют, и мы ста­ли искать дру­гой билет. Так мы поте­ря­ли доволь­но мно­го денег.
На бли­жай­шее вре­мя нашёл­ся толь­ко вылет в Сама­ру биз­нес-клас­сом за 30 тысяч руб­лей, с сэнд­ви­чем от шефа. По сло­вам моло­до­го чело­ве­ка, сэнд­вич был дей­стви­тель­но вкус­ным. Но он чув­ство­вал себя стран­но, сидя в мяг­ком крес­ле в окру­же­нии очень бога­тых людей и зная, что уже ночью он будет пере­хо­дить гра­ни­цу пеш­ком и ноче­вать в холод­ной сте­пи.

В Казах­стане его встре­ча­ли наши дру­зья — они уеха­ли туда на машине ещё в пер­вый день моби­ли­за­ции вме­сте с трёх­лет­ней доч­кой. Все вме­сте они сня­ли в Казах­стане квар­ти­ру и обу­стро­и­ли там ковор­кинг для уда­лён­ной рабо­ты.

Я смог­ла при­ле­теть к ним лишь через два меся­ца. Мне нелег­ко дают­ся пере­ез­ды. У меня мио­фас­ци­аль­ный боле­вой син­дром. Мыш­цы спи­ны при нём часто напря­га­ют­ся и не могут рас­сла­бить­ся. Спазм пере­да­ёт­ся в дру­гие части тела, из-за это­го от боли может даже ско­вы­вать конеч­но­сти. Из-за это­го син­дро­ма мне нель­зя дол­го сидеть на мяг­ком или спать. Но когда ты не дома, обу­стро­ить себе под­хо­дя­щие усло­вия труд­но.

Таких, как я, — не очень мобиль­ных — доволь­но мно­го сре­ди тех, кому при­шлось пере­ез­жать. Для меня каж­дое путе­ше­ствие — это риск, что мат­рас ока­жет­ся непод­хо­дя­щим и нач­нут­ся боли.

Но остать­ся я не мог­ла. Моя про­фес­сия в Рос­сии уни­что­же­на, прес­са погуб­ле­на. А ещё я боя­лась, что мы с моло­дым чело­ве­ком можем на годы остать­ся по раз­ные сто­ро­ны гра­ни­цы, если её вне­зап­но пол­но­стью закро­ют — как, напри­мер, слу­чи­лось с Север­ной и Южной Коре­ей.

Уже три неде­ли я живу в Астане. Почти каж­дая ночь при­но­сит мне боль. Я посто­ян­но делаю упраж­не­ния, что­бы не поте­рять воз­мож­ность нор­маль­но дви­гать­ся. Если уви­ди­те девуш­ку, кото­рая в пол­ночь зани­ма­ет­ся на тре­на­жё­рах в пар­ке, — ско­рее все­го, это я.

В Рос­сии оста­лась мама. Отме­чать Новый год без неё для меня по гра­ду­су экс­т­ри­ма срав­ни­мо с эми­гра­ци­ей. С дру­гой сто­ро­ны, я все­гда хоте­ла встре­тить празд­ник в инте­рес­ном и кра­си­вом месте, а не дома. Так что ста­ра­юсь отно­сить­ся к про­ис­хо­дя­ще­му как к туриз­му.

Отме­чать празд­ник мы будем с дру­зья­ми за сто­лом. Пла­ни­ру­ем послу­шать ново­год­нюю речь Ека­те­ри­ны Шуль­ман. Может быть, ещё Дени­са Чужо­го и дру­гих коми­ков, если они выпу­стят что-то забав­ное. На Новый год я хочу зага­дать слад­кий сон и, конеч­но, отме­ну цен­зу­ры.

Недав­но, что­бы создать себе ново­год­нее настро­е­ние, мы с моло­дым чело­ве­ком купи­ли ново­год­ний носок и празд­нич­ные круж­ки. Их удоб­но брать с собой, если мы ещё будем пере­ез­жать.

В сле­ду­ю­щем году я хочу про­дол­жать рабо­тать над кни­гой, кото­рую пишу. Ещё хоте­лось бы опуб­ли­ко­вать несколь­ко работ, кото­рые я уже закон­чи­ла. Поучаст­во­вать в класс­ных про­ек­тах в эми­гра­ции, сотруд­ни­чать со СМИ. Хоте­лось бы позна­ко­мить­ся с мест­ны­ми феми­нист­ка­ми.

Сле­ду­ю­щий год кро­ли­ка: все сидят по норам. Лич­но моя нора — воз­ле удоб­но­го мат­ра­си­ка. И мне нра­вит­ся идея рас­по­ло­жить его в Астане.

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

«Хочу собраться с друзьями в одном из русских заведений. Здесь их очень много. Дом — это не стены, а люди, верно?»

Никита, 26 лет, сейчас в Сербии

Рань­ше я жил в Москве и рабо­тал в сфе­ре логи­сти­ки. Но в кон­це сен­тяб­ря по извест­ным при­чи­нам уехал из стра­ны. Я и рань­ше думал об отъ­ез­де. Но я зани­мал­ся поли­ти­че­ским акти­виз­мом и готов был идти на рис­ки, что­бы про­дол­жать дея­тель­ность внут­ри стра­ны. После нача­ла вой­ны я наде­ял­ся, что будет воз­мож­но сило­вое про­ти­во­сто­я­ние режи­му. Но, как мы все зна­ем, её совсем не оста­лось.

Когда нача­лась моби­ли­за­ция, я понял, что для меня рис­ки в Рос­сии ста­ли слиш­ком вели­ки, и отпра­вил­ся в путь. Несколь­ко дней доби­рал­ся до гра­ни­цы с Казах­ста­ном, потом сто­ял там в 20-кило­мет­ро­вой оче­ре­ди. Про­ве­дя трое суток в проб­ке, я решил про­сто бро­сить маши­ну и идти пеш­ком.

Но и пешая оче­редь почти не дви­га­лась. Я схо­дил к её нача­лу и уви­дел, что погра­нич­ни­ки тор­мо­зят про­цесс как могут. Пого­да в те дни была ужас­ная: холод, про­лив­ной дождь, грязь, степ­ной ветер. Око­ло 300 чело­век сто­я­ли и жда­ли, а про­пус­ка­ли все­го по пять в час. При этом тамо­жен­ни­ки шути­ли над рос­си­я­на­ми и оскорб­ля­ли их.

Но были и тро­га­тель­ные момен­ты. Напри­мер, когда со сто­ро­ны Казах­ста­на к нам при­шли волон­тё­ры с горя­чей едой и напит­ка­ми, тёп­лы­ми веща­ми. Они нас под­бад­ри­ва­ли — гово­ри­ли, что подо­гна­ли с той сто­ро­ны транс­порт, что ждут нас и не бро­сят. Рос­си­яне тоже вели себя достой­но: дели­лись едой, усту­па­ли её жен­щи­нам и детям, отда­ва­ли тёп­лые вещи тем, кто лег­ко одет.

И всё-таки я решил отка­зать­ся от идеи сто­ять в той оче­ре­ди. У меня есть про­бле­мы со здо­ро­вьем, и я понял, что физи­че­ски не выдер­жу. При­шлось вер­нуть­ся в Моск­ву и изоб­ре­тать новый спо­соб отъ­ез­да.

На послед­ние день­ги я купил билет до Стам­бу­ла за 190 тысяч руб­лей. Доле­тел туда, потом пере­брал­ся в Сер­бию. Встре­тив­шись с дру­зья­ми-еди­но­мыш­лен­ни­ка­ми, мы нача­ли созда­вать эми­грант­ское объ­еди­не­ние, что­бы орга­ни­зо­вать систе­му вза­и­мо­по­мо­щи. Назва­ли его «Уехав­шая Рос­сия».

Вско­ре к нам при­со­еди­ни­лись эми­гран­ты из дру­гих стран. Сей­час у нас есть несколь­ко клу­бов в раз­ных горо­дах: Бел­гра­де, Тби­ли­си, Риге, Виль­ню­се. Недав­но серб­ский клуб про­вёл лек­цию по исто­рии Белой эми­гра­ции XX века. Она была очень акту­аль­на для тех, кто оста­но­вил­ся в Бел­гра­де, — ведь имен­но он был самым попу­ляр­ным направ­ле­ни­ем для бежен­цев из совет­ской Рос­сии в нача­ле XX века.

Сам я думал, что задер­жусь тут все­го на пару меся­цев. Но потом понял: мне хочет­ся оста­вать­ся в этой стране как мож­но доль­ше. В Сер­бии вели­ко­леп­но. Мно­го заме­ча­тель­ных людей — и мест­ных, и эми­гран­тов. Схо­жая куль­ту­ра, так что есть воз­мож­но­сти для инте­гра­ции в обще­ство. Нет серьёз­ных огра­ни­че­ний на про­жи­ва­ние для рос­си­ян.

Я пере­жи­ваю за близ­ких людей. За тех, кто эми­гри­ро­вал не так удач­но и ока­зал­ся в тяжё­лой ситу­а­ции. А так­же за тех, кто не сумел или не захо­тел уехать и ока­зал­ся залож­ни­ком рос­сий­ско­го режи­ма. Я ску­чаю по семье и дру­зьям, кото­рые оста­лись дома. Но в целом настро­ен пози­тив­но и верю, что вой­на ско­ро закон­чит­ся. Ведь самое тём­ное вре­мя — перед рас­све­том.

В этом году, когда я нахо­жусь не в Рос­сии, нет это­го ощу­ще­ния опас­но­сти, кото­рое рань­ше затме­ва­ло надеж­ды и пред­вку­ше­ние буду­ще­го, свя­зан­ные с Новым годом.

Празд­ник буду отме­чать в Бел­гра­де с дру­зья­ми. Мы хотим собрать­ся в одном из рус­ских заве­де­ний. Здесь их очень мно­го. Дом — это не сте­ны, а люди, вер­но? Ещё я обя­за­тель­но послу­шаю выступ­ле­ние Пути­на с надеж­дой, что оно будет послед­ним.

Мы с «Уехав­шей Рос­си­ей» дума­ем так­же орга­ни­зо­вать празд­но­ва­ние Рож­де­ства для эми­гран­тов в ста­ром рус­ском сти­ле с неболь­шой лек­ци­ей об исто­рии это­го празд­ни­ка в Рос­сии, его зна­че­нии в куль­ту­ре.

Ухо­дя­щий год для меня ассо­ци­и­ру­ет­ся с вой­ной, тер­ро­ром, раз­ру­хой и неяс­но­стью буду­ще­го. В 2023 году я хотел бы уви­деть окон­ча­ние все­го это­го кош­ма­ра. Что­бы мои сограж­дане мог­ли зажить нор­маль­ной жиз­нью без стра­ха, боли и стра­да­ний.

Я одно­знач­но хочу, что­бы у меня появи­лась воз­мож­ность вер­нуть­ся в Рос­сию. Но я сде­лаю это, когда будет реаль­ный шанс изме­нить дей­ству­ю­щий режим. А для это­го нам всем пред­сто­ит тяжё­лый труд — и тем, кто уехал, и остав­шим­ся.

Иллю­стра­ции: Ека­те­ри­на Дери­гла­зо­ва

Алек­сандра Мак­ка­ве­е­ва