«Она просто не поняла, с кем имеет дело»

Кате­ри­на Май­ерс — транс­ген­дер­ная девуш­ка. Десять лет она рабо­та­ла в ФСБ в зва­нии капи­та­на и отве­ча­ла, в том чис­ле, за «инфор­ма­ци­он­ную без­опас­ность» — иска­ла в интер­не­те «экс­тре­ми­стов». Год назад девуш­ка совер­ши­ла пол­ный пере­ход, поме­ня­ла доку­мен­ты и нашла новую рабо­ту. В нача­ле фев­ра­ля попу­ляр­ный ресурс «Двач» спро­во­ци­ро­вал её трав­лю — опуб­ли­ко­вал на ауди­то­рию в 700 000 чело­век её фото­гра­фии в белье и с оскор­би­тель­ной под­пи­сью. Под­пис­чи­ки «Два­ча» ата­ко­ва­ли Май­ерс во всех соц­се­тях, а та пожа­ло­ва­лась в про­власт­ный про­ект «Лига сво­бод­но­го интер­не­та» и потре­бо­ва­ла забло­ки­ро­вать канал за про­па­ган­ду ЛГБТ.

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

«Вёрст­ка» пого­во­ри­ла с Кате­ри­ной Май­ерс о вме­ша­тель­стве в лич­ную жизнь, дис­кри­ми­на­ции и поис­ках нару­ши­те­лей зако­на в интер­не­те.

— Расскажите, в чём суть конфликта между вами и ресурсом «Двач»?

— Я участ­во­ва­ла в эро­ти­че­ской видео­съём­ке для аме­ри­кан­ско­го сай­та. Этот сайт попу­ля­рен толь­ко сре­ди англо­языч­ной ауди­то­рии, о нём не зна­ют в Рос­сии. Смот­реть роли­ки на этом кана­ле мож­но толь­ко по под­пис­ке, нель­зя сде­лать скрин­шот или ска­чать, но через несколь­ко дней в кана­ле «Двач» появи­лись скрин­шо­ты из это­го видео.

В офи­ци­аль­ный канал, на кото­рый под­пи­са­ны 700 000 чело­век, они выло­жи­ли мои фото в белье. Но у них есть ещё канал «Запре­щён­ка», где свы­ше 400 000 под­пис­чи­ков, и там раз­ме­сти­ли скрин­шо­ты, где я без белья и круп­ным пла­ном вид­ны поло­вые орга­ны. В под­пи­си они назва­ли меня «тра­пом» — так они оскор­би­тель­но назы­ва­ют транс­ген­дер­ных пер­сон. Сра­зу после пуб­ли­ка­ции мне ста­ли при­хо­дить сооб­ще­ния с оскорб­ле­ни­я­ми в Instagram и Telegram, с акка­ун­тов без фото и имён. Самое мяг­кое, что мне писа­ли, — «ты био­му­сор». Это не пер­вый раз, когда «Двач» про­во­ци­ру­ет трав­лю. Они за мной сле­дят с про­шло­го года, когда я сде­ла­ла каминг-аут.

— А на американском ресурсе, где было выложено видео, вы под своим именем?

— Нет, под псев­до­ни­мом.

— То есть, если бы скриншоты не появились в телеграм-каналах, травля вряд ли бы случилась?

— Вряд ли. Меня не зна­ют за пре­де­ла­ми Рос­сии, а ресурс рас­счи­тан, преж­де все­го, на аме­ри­кан­скую ауди­то­рию. Я свя­за­лась с аме­ри­кан­ской ком­па­ни­ей, и они про­во­дят про­вер­ку.

— Вы сразу подали жалобу на «Двач» после того, как увидели пост?

— Сна­ча­ла я свя­за­лась с адми­ни­стра­то­ром кана­ла и веж­ли­во попро­си­ла уда­лить фото­гра­фии. Ука­за­ла, что они не толь­ко оскорб­ля­ют мои честь и досто­ин­ство, но и нару­ша­ют автор­ское пра­во, я всё-таки зара­ба­ты­ваю с помо­щью видео.

— А что вас больше задело — то, что вас подвергли опасности, или что нарушили авторское право?

— И то, и дру­гое. Но я пошла на пре­вен­тив­ные меры. Я пре­ду­пре­ди­ла адми­ни­стра­то­ра, что я буду обра­щать­ся в МВД, Рос­ком­над­зор и Гене­раль­ную про­ку­ра­ту­ру. То, что они сде­ла­ли, нару­ша­ет рос­сий­ское зако­но­да­тель­ство — у нас запре­ще­но рас­про­стра­не­ние пор­но­гра­фии и про­па­ган­да ЛГБТ. Но адми­ни­стра­тор про­сто посме­я­лась и отве­ти­ла мне, исполь­зуя мат. Как мне пока­за­лось, это была моло­дая девоч­ка.

— Почему вы решили, что это девушка?

— У неё был жен­ский ник и жен­ская фото­гра­фия на ава­тар­ке. К тому же я сама зани­ма­лась инфор­ма­ци­он­ной без­опас­но­стью и по пере­пис­ке могу вычис­лить, кто мне отве­ча­ет — муж­чи­на или жен­щи­на, ребё­нок или взрос­лый.

— Вы занимались этим, когда работали в ФСБ?

— Да. Я зани­ма­лась опе­ра­тив­но-разыск­ной и ана­ли­ти­че­ской дея­тель­но­стью, но ещё и мони­то­рин­гом интер­не­та.

— Вы искали там экстремистов?

— Да, экс­тре­ми­стов и тер­ро­ри­стов. В основ­ном, из запре­щён­ных орга­ни­за­ций ислам­ско­го тол­ка вро­де «Хизб-ут-Тахрир». Если я нахо­ди­ла такой сайт или груп­пу, я пода­ва­ла заяв­ле­ние в Рос­ком­над­зор на бло­ки­ров­ку. Поэто­му когда мне девоч­ка из «Два­ча» отве­ти­ла со сме­хом, мол, давай попро­буй забло­ки­руй нас, она про­сто не поня­ла, с кем име­ет дело. Недо­оце­ни­ла меня.

— Вы думаете, они ничего не знают о вашем прошлом?

— Я думаю, они глу­бо­ко не вни­ка­ли. Ну они не зна­ют, чем я зани­ма­лась, пото­му что я почти нигде об этом не гово­ри­ла.

— А если представить ситуацию, что ваши фотографии эротического характера публикуются не с оскорбительной подписью на «Дваче», а где-то в нейтральном паблике и без уничижительных пометок, вы бы обратились в правоохранительные органы?

— Я бы свя­за­лась с адми­ни­стра­то­ра­ми и попро­си­ла уда­лить. Если бы это были фото­гра­фии эро­ти­че­ско­го харак­те­ра. Если в одеж­де, то без про­блем. Но «Двач» опуб­ли­ко­вал фото, где круп­ным пла­ном вид­ны мои поло­вые орга­ны.

— Как человек, работавший в системе, как вы оцениваете перспективу ваших обращений?

— 50% на 50%. Я буду ста­рать­ся изо всех сил. Пото­му что неко­то­рые кана­лы уже заиг­ра­лись. Они созда­ют пре­це­ден­ты к трав­ле, к дис­кри­ми­на­ции целых групп. И не толь­ко груп­пы, к кото­рой отно­шусь я. Там идёт трав­ля всех жен­щин. Но я уже сооб­щи­ла о них в «Лигу без­опас­но­го интер­не­та» Мизу­ли­ной, дозво­ни­лась.

— Дозвонились Мизулиной?

— Нет, конеч­но. Не думаю, что она была бы рада меня слы­шать. Позво­ни­ла на горя­чую линию, веж­ли­во рас­ска­за­ла, кто я и что про­изо­шло. Ска­за­ла, что канал нару­ша­ет закон. Меня выслу­ша­ли, никто труб­ку не бро­сал.

— Вы же, наверное, против закона об ЛГБТ-пропаганде. Почему вы тогда используете этот закон против «Двача»?

— Если мы вынуж­де­ны под­стра­и­вать­ся и соблю­дать этот закон, то пусть его соблю­да­ют все. Если из меня созда­ют образ вра­га, объ­яв­ля­ют меня вне зако­на, я буду исполь­зо­вать этот закон, что­бы делать то же самое. Если меня застав­ля­ют мол­чать, зна­чит, и дру­гие долж­ны мол­чать.

— Вы уже почувствовали на себе влияние этого закона?

— Я в целом апо­ли­тич­на, я не зани­ма­юсь поли­ти­че­ской или акти­вист­ской дея­тель­но­стью. Но я чув­ствую, что обще­ство начи­на­ет ко мне нега­тив­но отно­сить­ся. Я рабо­та­ла в стрип­тиз-клу­бе с авгу­ста. Мне очень нра­вит­ся эта рабо­та, пото­му что я люб­лю тан­це­вать. В клу­бе меня под­дер­жи­ва­ли и люби­ли, но я хоте­ла уехать на вре­мя из горо­да и уво­ли­лась. Через несколь­ко недель я устро­и­лась в дру­гой стрип­тиз-клуб, где никто не знал, что я совер­ши­ла пере­ход. Но там вско­ре отку­да-то узна­ли и уво­ли­ли меня. Тогда я устро­и­лась в веб­кам, но и отту­да меня уво­ли­ли с той же фор­му­ли­ров­кой — «нефор­мат». Куда бы я ни пошла, мне гово­рят, что я — «нефор­мат», пото­му что я транс­ген­дер. Я объ­яс­няю: «Но я же выгля­жу как девуш­ка, я девуш­ка и по доку­мен­там, и физио­ло­ги­че­ски». Мне гово­рят: «Ты не роди­лась девуш­кой».

— А люди, которые не знают вашу историю, не догадываются о вашем прошлом?

— Нет. Пото­му что я пол­но­стью завер­ши­ла пере­ход. Я сде­ла­ла несколь­ко опе­ра­ций, при­ни­маю гор­мо­наль­ную тера­пию, у меня жен­ский голос и мане­ры, доку­мен­ты на новое имя.

— Вы не думали о том, чтобы уехать из России в более толерантную страну?

— В декаб­ре я хоте­ла сле­тать в Южную Аме­ри­ку. Я дума­ла сна­ча­ла отдох­нуть, а потом, может быть, остать­ся там. Я слы­ша­ла, что люди там доб­рее. Но меня не выпу­сти­ли из Рос­сии.

— Это связано с тем, что вы работали в ФСБ?

— При­чи­ну объ­яс­ни­ли баналь­ную, при­чем с эле­мен­та­ми дис­кри­ми­на­ции: «Нам всё рав­но, что ты по доку­мен­там и физи­че­ски девуш­ка. Для нас ты оста­нешь­ся мужи­ком Алек­сан­дром, кото­ро­му выезд огра­ни­чен. Ты поме­ня­ла пол, но голо­ва оста­лась той же». Подоб­ное мне гово­ри­ли сотруд­ни­ки ФСБ, быв­шие кол­ле­ги на погран­кон­тро­ле в Домо­де­до­во.

— После увольнения вы пробовали себя только в стриптизе и вебками или работали где-то ещё?

— Я рабо­та­ла в бути­ке. Быст­ро там осво­и­лась, пото­му что мне нра­вит­ся мода. Но при­шлось уво­лить­ся, пото­му что у меня начал­ся пери­од опе­ра­ций, а затем — вос­ста­нов­ле­ния. Я не про­тив рабо­тать, напри­мер, в сфе­ре обслу­жи­ва­ния. Но там я не зара­бо­таю боль­ших денег, а мне нуж­ны доро­го­сто­я­щая гор­мо­наль­ная тера­пия и пла­сти­че­ские опе­ра­ции. Одна опе­ра­ция сто­ит при­мер­но мил­ли­он руб­лей, а мне таких нуж­но сде­лать четы­ре-пять.

Фото на облож­ке: предо­став­ле­но геро­и­ней

Редак­ция «Вёрст­ки»