«Вчера Журавлёвку опять обстреляли, но в новостях об этом не говорят»

Журав­лёв­ку нача­ли обстре­ли­вать ещё в пер­вые неде­ли вой­ны. Сей­час в селе оста­лось все­го несколь­ко десят­ков жите­лей — осталь­ных эва­ку­и­ро­ва­ли, а дома сто­ят пустые, часть из них раз­ру­ше­ны. Тех, кто не захо­тел уехать, попро­си­ли напи­сать рас­пис­ку о том, что теперь они сами ответ­ствен­ны за соб­ствен­ную без­опас­ность. «Вёрст­ка» рас­ска­зы­ва­ет, как за три меся­ца поме­ня­лась жизнь Журав­лёв­ки и во что верят её жите­ли.

Что­бы не про­пу­стить дру­гие мате­ри­а­лы «Вёрст­ки», под­пи­ши­тесь на наш теле­грам-канал

Оль­га (имя изме­не­но по прось­бе геро­и­ни) вме­сте с мужем и детьми поки­ну­ла род­ную Журав­лёв­ку 27 фев­ра­ля — на чет­вёр­тый день «спе­цо­пе­ра­ции». Она гово­рит, что на тот момент в селе были хоро­шо слыш­ны «зву­ки уда­ров». По мне­нию Оль­ги, они раз­да­ва­лись не со сто­ро­ны Укра­и­ны, а с рос­сий­ский тер­ри­то­рии.

Семья дав­но уже пла­ни­ро­ва­ла пере­езд, но никто не ожи­дал, что он слу­чит­ся так ско­ро и что дом при­дёт­ся поки­дать наспех, упа­ко­вав с собой толь­ко вещи пер­вой необ­хо­ди­мо­сти. Оль­га гово­рит, что, соби­ра­ясь в доро­гу, она ста­ра­лась не пани­ко­вать, что­бы её страх не пере­дал­ся детям. «Боль­ше все­го пуга­ла неиз­вест­ность, — гово­рит она. — Хоте­лось понять, что будет даль­ше и когда всё это закон­чит­ся».

В Бел­го­ро­де семья посе­ли­лась у род­ствен­ни­ков. Млад­ший ребё­нок пошёл в город­ской дет­ский сад, стар­ший — в шко­лу. Оль­га гово­рит, что за домом в Журав­лёв­ке сле­дят роди­те­ли мужа, кото­рые оста­лись в селе, и от них она узна­ёт все послед­ние ново­сти. Дру­гим семьям повез­ло мень­ше — тех, кому негде было оста­но­вить­ся в Бел­го­ро­де, рас­се­ли­ли в гости­ни­цы.

Отъезд жителей

В Журав­лёв­ке было неспо­кой­но с само­го нача­ла «спе­цо­пе­ра­ции». 25 фев­ра­ля губер­на­тор обла­сти Вяче­слав Глад­ков рас­ска­зал о неком «инци­ден­те» в селе и о «тре­вож­ных сооб­ще­ни­ях», кото­рые отту­да посту­па­ют. В сере­дине мар­та в селе был вве­дён режим ЧС. 23 мар­та житель­ни­ца Журав­лёв­ки попа­ла в боль­ни­цу с огне­стрель­ным ране­ни­ем, а реги­о­наль­ные вла­сти объ­яви­ли о 13 повре­ждён­ных домах. На сле­ду­ю­щий день под обстре­лом погиб воен­ный свя­щен­ник.

С 27 фев­ра­ля жите­лей нача­ли эва­ку­и­ро­вать в Бел­го­род. Когда появи­лись жерт­вы, этот про­цесс стал более поспеш­ным — мест­ные вла­сти ста­ли уго­ва­ри­вать тех, кто ещё оста­вал­ся в селе, поки­дать дома и ехать в город.

14 апре­ля появи­лась инфор­ма­ция об оче­ред­ном обстре­ле и о новом постра­дав­шем. Тогда мест­ные вла­сти в пер­вый раз дали понять: реше­ние остать­ся в Журав­лёв­ке — лич­ная ответ­ствен­ность жите­лей. «Что он делал дома, когда вве­дён режим ЧС, будем выяс­нять поз­же», — ком­мен­ти­ро­вал про­ис­ше­ствие Глад­ков.
И тем не менее неко­то­рые люди наот­рез отка­за­лись уез­жать. В ито­ге их попро­си­ли напи­сать рас­пис­ку о том, что за их без­опас­ность не отве­ча­ет никто, кро­ме них самих. Житель­ни­ца села под­твер­ди­ла «Вёрст­ке» эту инфор­ма­цию. Изда­ние так­же обра­ти­лось за под­твер­жде­ни­ем в адми­ни­стра­цию губер­на­то­ра — его сотруд­ни­ки обе­ща­ли дать ответ, но пока это­го не сде­ла­ли.

Мест­ная житель­ни­ца Еле­на Дяг­те­рё­ва рас­ска­зы­ва­ла жур­на­ли­стам, что пору­че­ние о рас­пис­ке дала гла­ва села Анже­ли­ка Самой­ло­ва. Сама Дег­тярё­ва писать её отка­за­лась.

На сего­дняш­ний день Журав­лёв­ка — это горя­чая точ­ка с пусты­ми повре­ждён­ны­ми дома­ми. Их, по сло­вам губер­на­то­ра, нач­нут вос­ста­нав­ли­вать после окон­ча­ния «актив­ной фазы спе­цо­пе­ра­ции». Насе­ле­ние Журав­лёв­ки состав­ля­ет 1166 чело­век — но сей­час там оста­лось все­го несколь­ко десят­ков жите­лей. По послед­ней инфор­ма­ции, в двух при­гра­нич­ных сёлах — Журав­лёв­ке и Нехо­те­ев­ке — нахо­дят­ся 46 чело­век, кото­рых никак не могут уго­во­рить уехать.

Жизнь в городе

Лилия (имя изме­не­но по прось­бе геро­и­ни) — житель­ни­ца Журав­лёв­ки, кото­рая вме­сте с мужем уеха­ла из села в пер­вые неде­ли вой­ны. Она рас­ска­зы­ва­ет, что эва­ку­и­ро­ван­ных жите­лей рас­се­ли­ли по четы­рём бел­го­род­ским гости­ни­цам.

Усло­вия ока­за­лись хоро­ши­ми не вез­де. Напри­мер, в гости­ни­це «Евро­па», по сло­вам Лилии, люди живут в почти под­валь­ном поме­ще­нии без окон, а над голо­вой у них — вен­ти­ля­ци­он­ные люки и кана­ли­за­ци­он­ные тру­бы.

Сама Лилия с семьёй ока­за­лась в дру­гой гости­ни­це — назва­ния она не гово­рит, но усло­вия там, по её сло­вам, замет­но луч­ше. И всё же нала­дить быт пока не полу­ча­ет­ся. Всё ослож­ня­ет­ся тем, что у несколь­ких детей, про­жи­ва­ю­щих в гости­ни­це, нача­лась вет­рян­ка, и теперь неко­то­рые жите­ли Журав­лёв­ки не могут отве­сти сво­их детей в город­ской дет­ский сад. Нуж­но пере­ждать каран­тин — 21 день с момен­та послед­не­го выяв­лен­но­го слу­чая болез­ни в гости­ни­це.

Но, по сло­вам Лилии, глав­ное — что «над голо­вой не летит», а осталь­ные труд­но­сти мож­но пре­одо­леть. Тем более, что жите­ли села про­дол­жа­ют общать­ся и под­дер­жи­вать друг дру­га.

Лилия гово­рит, что с момен­та эва­ку­а­ции они с мужем регу­ляр­но про­дол­жа­ли ездить домой, в Журав­лёв­ку, что­бы покор­мить живот­ных, «поса­дить ого­род» и убе­дить­ся, что их дом цел. 2‑го мая они в оче­ред­ной раз при­е­ха­ли в село и про­ве­ли там целый день, а потом вне­зап­но начал­ся обстрел.

«Было тихо и спо­кой­но, — рас­ска­зы­ва­ет она. — В нашем пони­ма­нии „спо­кой­но“ — это когда выстре­лы зву­чат изред­ка и вда­ле­ке. А потом нача­лось! Страш­но было до жути. Всё про­ис­хо­ди­ло очень близ­ко, на сосед­ней ули­це. Мы слы­ша­ли, как лете­ло и как кас­се­ты раз­ры­ва­лись. Есте­ствен­но, мы собра­лись и уеха­ли. Сла­ва богу, нас не захва­ти­ло, не постра­да­ли».

Лилия и её супруг — не един­ствен­ные, кто, рискуя жиз­нью, про­дол­жа­ет ездить в село. Мно­гие жите­ли при­ез­жа­ют кор­мить скот, про­ве­рять хозяй­ство и заби­рать вещи, в спеш­ке остав­лен­ные при эва­ку­а­ции.

«Мы несколь­ко раз в более-менее спо­кой­ные дни воз­вра­ща­лись в село за веща­ми, — рас­ска­зы­ва­ет Оль­га, мест­ная житель­ни­ца, кото­рая уеха­ла в Бел­го­род к род­ствен­ни­кам. — Виде­ли, что во мно­гих домах выби­ты окна. У наше­го дома неболь­шие повре­жде­ния обшив­ки, но не кри­тич­но».

Оль­га гово­рит, что из-за эва­ку­а­ции мно­гие люди, у кото­рых была рабо­та в селе, лиши­лись зара­бот­ка, но ни о каких денеж­ных ком­пен­са­ци­ях для них она не слы­ша­ла. «Бежен­цам с Укра­и­ны пла­тят — нам нет, — рас­суж­да­ет она. — И ещё в дни обстре­лов в село нико­го не пус­ка­ют. Недав­но люди по полям еха­ли в Журав­лёв­ку хотя бы на час, что­бы про­ве­рить, как там их дом. Даже во вре­мя Вели­кой оте­че­ствен­ной тако­го не было, что­бы людей застав­ля­ли поки­дать своё жильё».

Оль­га добав­ля­ет, что из-за воен­ных дей­ствий неко­то­рые сель­чане лиши­лись не толь­ко домов, но и лич­но­го транс­пор­та — их маши­ны серьёз­но постра­да­ли от оскол­ков после взры­вов сна­ря­дов. 18 апре­ля губер­на­тор сооб­щал, что повре­жде­ны 36 авто­мо­би­лей. Оль­га гово­рит, что у неё есть зна­ко­мые, чью маши­ну заде­ло во вре­мя обстре­ла — они купи­ли новую, но и её уже успе­ло заце­пить оскол­ка­ми от новых взры­вов.

Ребята-солдаты

С кон­ца фев­ра­ля жите­ли, кото­рые оста­ют­ся в Журав­лёв­ке, помо­га­ют воен­но­слу­жа­щим, чьи части бази­ру­ют­ся в Бел­го­род­ской обла­сти. Жен­щи­ны гото­вят им еду, сти­ра­ют вещи, пус­ка­ют домой при­нять душ или под­за­ря­дить теле­фон. Оль­га рас­ска­зы­ва­ет, что они дела­ют всё «от души, про­сто так» — ника­ких пору­че­ний «свер­ху» не было.

Об этом даже упо­мя­нул губер­на­тор Бел­го­род­ской обла­сти, когда 23 мар­та запи­сы­вал видео из Журав­лёв­ки после оче­ред­ной «слож­ной ситу­а­ции» — он ска­зал, что сол­да­ты «хва­лят вкус­ную еду».

«Это же наши ребя­та, — гово­рит Оль­га. — Кто, кро­ме нас, им помо­жет и под­дер­жит их? Суво­ров гово­рил: „У наро­да два дру­га — это армия и флот!“ (Оль­га цити­ру­ет сло­ва Алек­сандра III. — прим. «Вёрст­ки»). И если народ не будет кор­мить и под­дер­жи­вать свою армию, зна­чит, под­дер­жи­ва­ет армию вра­га! Уны­вать нель­зя, наши ребя­та-сол­да­ты гово­рят, что всё будет хоро­шо».

Оль­га рас­ска­зы­ва­ет, что роди­те­ли её мужа, как и дру­гие жите­ли, остав­ши­е­ся в Журав­лёв­ке, при­ни­ма­ли у себя дома рос­сий­ских сол­дат, в послед­ний раз — в сере­дине мая.

Неко­то­рых людей из Журав­лёв­ки, кото­рые помо­га­ли сол­да­там, внес­ли в некий спи­сок на выпла­ту бла­го­дар­но­стей — а потом, дей­стви­тель­но, выда­ли им воз­на­граж­де­ние. По сло­вам Оль­ги, жите­ли села назы­ва­ли раз­ные сум­мы — от 30 до 50 тысяч руб­лей. По како­му прин­ци­пу опре­де­ля­лись раз­ме­ры воз­на­граж­де­ния, Оль­га так и не поня­ла. При этом неко­то­рые вооб­ще не полу­чи­ли ника­ких выплат.

«Мно­гие жен­щи­ны не спа­ли сут­ка­ми, гото­ви­ли, сти­ра­ли, пус­ка­ли сол­дат домой иску­пать­ся, — гово­рит она. — А в спис­ки их не вклю­чи­ли. А вот те, кто был при­бли­жен к нашей гла­ве сель­со­ве­та, каким-то чудом там ока­за­лись, хотя неко­то­рые из них уеха­ли ещё в пер­вые дни».

Что­бы не про­пу­стить дру­гие мате­ри­а­лы «Вёрст­ки», под­пи­ши­тесь на наш теле­грам-канал

«Символ спасения и мира»

У мно­гих жите­лей Бел­го­род­ской обла­сти есть род­ствен­ни­ки в Укра­ине. У мужа Оль­ги тоже — в Харь­ко­ве и Харь­ков­ской обла­сти. Им как-то уда­ёт­ся не обсуж­дать воен­ный кон­фликт и общать­ся «вполне мир­но» — они про­сто созва­ни­ва­ют­ся, что­бы узнать друг у дру­га, как дела.

При этом Оль­га гово­рит, что не зна­ет, как будет чув­ство­вать себя, если её род­ные постра­да­ют от дей­ствий сол­дат, кото­рым сей­час помо­га­ет Журав­лёв­ка. Но она уве­ре­на, что мир­ных укра­ин­ских жите­лей рос­сий­ские воен­но­слу­жа­щие не тро­га­ют.

Несмот­ря на то, что у неко­то­рых сель­чан от вой­ны стра­да­ют род­ствен­ни­ки, а в самой Журав­лёв­ке под удар попа­да­ют дома и маши­ны, в соц­се­тях сель­ской адми­ни­стра­ции и муни­ци­паль­ных заве­де­ний царит пат­ри­о­ти­че­ский дух.

Недав­но гла­ва Журав­лёв­ки Анже­ли­ка Самой­ло­ва опуб­ли­ко­ва­ла у себя в соц­се­тях видео­ро­лик с рас­ска­зом о том, как во вре­мя обстре­лов ей вме­сте с дру­ги­ми жите­ля­ми при­хо­ди­лось пря­тать­ся в под­ва­ле мест­ной шко­лы. В кон­це видео появ­ля­ет­ся сель­ская скульп­ту­ра в виде сло­ва «Сча­стье», а затем — бук­ва Z на фоне кар­ты Бел­го­род­ской обла­сти.

Нака­нуне нача­ла воен­но­го втор­же­ния, 23 фев­ра­ля, Самой­ло­ва опуб­ли­ко­ва­ла на сво­ей стра­ни­це «Вкон­так­те» рас­суж­де­ния о рос­сий­ской армии:

«Рос­сий­ская Армия за 20 лет про­шла боль­шой путь, став мощ­ной, про­фес­си­о­наль­ной. Рос­сия нико­гда не была агрес­со­ром, но те, кто вынуж­да­ли нас при­ме­нить силу, как пра­ви­ло, жале­ли об этом. Наши воен­но­слу­жа­щие были сим­во­ла­ми мира и поряд­ка во всех „горя­чих“ точ­ках, в кото­рых ока­зы­ва­лись. Для мно­гих людей во всем мире рус­ский сол­дат стал сим­во­лом спа­се­ния и мира».

Пост сопро­вож­дал­ся хэш­те­гом пар­тии «Еди­ная Рос­сия» с кодом Бел­го­род­ской обла­сти #ЕР31. По стран­но­му сов­па­де­нию такие же посты 23 фев­ра­ля на сво­их лич­ных стра­ни­цах опуб­ли­ко­ва­ли десят­ки пред­ста­ви­те­лей «Еди­ной Рос­сии» в дру­гих реги­о­нах.

Двое жур­на­ли­стов «Вёрст­ки» пыта­лись свя­зать­ся с Самой­ло­вой, что­бы узнать, что сей­час про­ис­хо­дит в Журав­лёв­ке, но ни на одно сооб­ще­ние она не отве­ти­ла.

Шко­ла Журав­лёв­ки, кото­рая сей­час закры­та, про­дол­жа­ет вести соц­се­ти — тоже с пат­ри­о­ти­че­ским кон­тен­том. 9 мая в её акка­ун­те во «Вкон­так­те» появи­лось видео, на кото­ром уче­ни­ца началь­ной шко­лы в пилот­ке и в фут­бол­ке с сим­во­лом Z и над­пи­сью «Сво­их­Не­Бро­са­ем» чита­ет сти­хо­тво­ре­ния о войне.

На стра­ни­це мож­но най­ти фото­гра­фии вне­класс­ных заня­тий эва­ку­и­ро­ван­ных школь­ни­ков в хол­ле бел­го­род­ской гости­ни­цы «Амакс» — напри­мер, 1 апре­ля у детей про­шла квест-игра под назва­ни­ем «Гор­дим­ся геро­я­ми».

1 мар­та, когда из села уже нача­ли эва­ку­и­ро­вать людей, на сай­те шко­лы опуб­ли­ко­ва­ли при­гла­ше­ние поучаст­во­вать во Все­рос­сий­ском уро­ке муже­ства «Сто­я­щие насмерть» в рам­ках меж­ду­на­род­но­го про­ек­та «Сви­да­ние с Рос­си­ей». Этот урок был посвя­щен «подви­гу 6‑й роты 104-го пол­ка 76‑й Псков­ской диви­зии ВДВ в 2000 году, кото­рая не отсту­пи­ла перед мно­го­крат­но пре­вос­хо­дя­щи­ми сила­ми банд­фор­ми­ро­ва­ний».

Вопро­сы «Вёрст­ки» о том, как сей­час про­хо­дят заня­тия детей в Бел­го­ро­де и кто защи­ща­ет шко­лу от обстре­лов, пред­ста­ви­те­ли Журав­лёв­ской МОУ СОШ про­игно­ри­ро­ва­ли.

«Всё давалось нелегко по этой жизни»

За послед­ние три меся­ца в Журав­лёв­ке было не мень­ше четы­рёх обстре­лов, о кото­рых вла­сти сооб­ща­ли пуб­лич­но. Сей­час, по офи­ци­аль­ным дан­ным, в селе повре­жде­ны как мини­мум 72 дома — это поло­ви­на домов, нуж­да­ю­щих­ся в вос­ста­нов­ле­нии из-за воен­ных дей­ствий, во всей Бел­го­род­ской обла­сти.

Но с 5 мая в офи­ци­аль­ных кана­лах губер­на­то­ра нет ни одно­го ново­го сооб­ще­ния об обстре­лах. При этом мест­ная житель­ни­ца Лилия гово­рит, что послед­ние три неде­ли они слу­ча­ют­ся еже­днев­но — в сред­нем по три раза в день.

«Вче­ра нас опять обстре­ля­ли. Но в ново­стях уже об этом не гово­рят — мы всем надо­е­ли», — рас­ска­зы­ва­ет она.

Лилия гово­рит, что дом, кото­рый ей с семьёй при­шлось поки­нуть, они купи­ли в кре­дит и послед­ний взнос выпла­ти­ли совсем недав­но. Так­же в кре­дит они сде­ла­ли ремонт и купи­ли быто­вую тех­ни­ку. Сей­час дом сто­ит без при­смот­ра, и Лилия боит­ся, что, если в него попа­дёт сна­ряд, пол­но­стью ущерб никто не воз­ме­стит — пока что вла­сти обе­ща­ют помощь толь­ко с вос­ста­нов­ле­ни­ем домов.

Еле­на Дег­тярё­ва — житель­ни­ца села, кото­рая не ста­ла эва­ку­и­ро­вать­ся в город — под одним из постов губер­на­то­ра Глад­ко­ва спра­ши­ва­ет о выпла­тах за «уни­что­жен­ные маши­ны». Она жалу­ет­ся, что, хоть жите­лям и обе­ща­ли вос­ста­но­вить иму­ще­ство, с 23 мар­та не было ни одно­го акта осмот­ра.

Мест­ная житель­ни­ца Еле­на Кочу­ра тоже обра­ща­лась к губер­на­то­ру в соц­се­тях с опа­се­ни­я­ми: «Если спе­цо­пе­ра­ция не закон­чит­ся до осе­ни, нам будет госу­дар­ство ком­пен­си­ро­вать отсы­рев­шую мебель, отоп­ле­ние?! — напи­са­ла она. — Если дому доста­нет­ся повтор­но и будет, к при­ме­ру, заде­та мебель и быто­вая тех­ни­ка, то вы возь­ме­те за это рас­хо­ды?! За всё пере­жи­ва­ешь в это вре­мя, так как всё дава­лось нелег­ко по этой жиз­ни. То, что Вы всё вос­ста­но­ви­те, никто не сомне­ва­ет­ся, про­сто одно­му Богу извест­но, когда это всё закон­чит­ся. Ведь обыч­ные люди не были к это­му гото­вы».

Глад­ков обе­ща­ет, что дома нач­нут ремон­ти­ро­вать после того, как закон­чат­ся регу­ляр­ные обстре­лы. Кро­ме Журав­лёв­ки, есть и дру­гие сёла, под­верг­ши­е­ся обстре­лам — Нехо­те­ев­ка, Соло­хи и Сере­да. По сло­вам Глад­ко­ва, «обста­нов­ка не поз­во­ля­ет» вести там вос­ста­но­ви­тель­ные рабо­ты. Зато в селе Голов­чи­но, в кото­ром было несколь­ко обстре­лов в сере­дине апре­ля, вла­сти к 22 мая вос­ста­но­ви­ли 92 дома.

Мно­гие не верят, что им удаст­ся полу­чить ком­пен­са­ции за повре­ждён­ные вещи, остав­лен­ные в домах, или за авто­мо­би­ли. Поэто­му, по сло­вам житель­ни­цы Журав­лёв­ки Лилии, даже те, кто эва­ку­и­ро­вал­ся, ста­ра­ют­ся дер­жать­ся побли­же к селу и кон­тро­ли­ро­вать ситу­а­цию само­сто­я­тель­но.

«Мы хотим добить­ся от вла­стей, что­бы нам дали рав­но­цен­ные дома, — гово­рит она. — Что­бы мы мог­ли пере­вез­ти туда живот­ных и тех­ни­ку, так как они ска­за­ли, что ответ­ствен­но­сти мате­ри­аль­ной нести не будут. Мы не тре­бу­ем жилья в горо­де, нам бы в близ­ле­жа­щих сёлах, где не будет над голо­вой летать и куда мож­но увез­ти всё своё нажи­тое».

Фото облож­ки: telegram-канал «Насто­я­щий Глад­ков»

Анна Рыж­ко­ва