«Российский мужчина, уехавший воевать в Украину, чувствует себя лохом»

Арса­лан (имя изме­не­но из сооб­ра­же­ний без­опас­но­сти) — быв­ший воен­но­слу­жа­щий из Буря­тии. Почти десять лет он про­вёл на офи­цер­ской долж­но­сти в стро­е­вой части, несколь­ко меся­цев участ­во­вал в «спе­цо­пе­ра­ции» в Сирии. Недав­но он поки­нул армию. По сло­вам Арса­ла­на, он дав­но разо­ча­ро­вал­ся в рос­сий­ской армии из-за бес­ко­неч­ной кор­руп­ции, воров­ства и циниз­ма, а после 24 фев­ра­ля ситу­а­ция ста­ла ещё хуже. «Вёрст­ка» пого­во­ри­ла с быв­шим воен­ным о том, в каком состо­я­нии нахо­дит­ся рос­сий­ская армия, что про­ис­хо­дит с бое­вым духом воен­ных и поче­му они уволь­ня­ют­ся.

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

— Недавно вы оставили службу. Вы сами это сделали? Было ли это решение связано со «спецоперацией»?

— Нет, не было. Я при­нял реше­ние ухо­дить ещё задол­го до нача­ла «спе­цо­пе­ра­ции». Но уво­лить­ся из армии очень слож­но (рас­торг­нуть кон­тракт по соб­ствен­но­му жела­нию полу­ча­ет­ся ред­ко. Обыч­но для это­го нуж­ны «ува­жи­тель­ные при­чи­ны». Но спи­сок этих при­чин в зако­нах не про­пи­сан, и реше­ние при­ни­ма­ет коман­дир части по ито­гу атте­ста­ци­он­ной комис­сии. — Прим. ред.). Я пол­то­ра года спе­ци­аль­но нару­шал дис­ци­пли­нар­ный устав и копил выго­во­ры. Потом коман­до­ва­ние пред­ста­ви­ло меня на атте­ста­ци­он­ную комис­сию, и там меня реши­ли уво­лить, посколь­ку я не скры­вал, что не хочу про­дол­жать слу­жить.

На тот момент уволь­не­ние воен­но­слу­жа­щих ещё не ста­ло мас­со­вым, как сей­час, поэто­му всё про­шло спо­кой­но. Прав­да, мне ска­за­ли, что теперь я мно­го куда не смо­гу устро­ить­ся (напри­мер, в сило­вые струк­ту­ры). В целом же коман­до­ва­нию было всё рав­но. В армии неза­ме­ни­мых людей нет.

— Почему вы вообще изначально захотели стать военным? Вы осознавали, что, возможно, придётся убивать людей?

— Когда я учил­ся в шко­ле, в 10‑м клас­се меня и одно­класс­ни­ков ста­ви­ли на учёт в воен­ко­ма­те. Там с нами общал­ся офи­цер, кото­рый рас­ска­зы­вал про служ­бу в воору­жён­ных силах. Он её хоро­шо рас­пи­а­рил, и я решил пой­ти в воен­ный вуз. Тогда у меня не было на этот счёт внут­рен­них про­ти­во­ре­чий.

Я посту­пил туда в 17 лет и сра­зу заклю­чил кон­тракт на вре­мя обу­че­ния и сле­ду­ю­щие пять лет после окон­ча­ния уни­вер­си­те­та. Учить­ся мне нра­ви­лось. Воен­ные учи­ли­ща и вузы — почти как воин­ская часть. Там тоже есть воору­же­ние, бое­вая тех­ни­ка, наря­ды, кара­у­лы. Но, поми­мо воен­но-спе­ци­аль­ных, есть и обыч­ные пред­ме­ты по стан­дар­там выс­ше­го обра­зо­ва­ния: мате­ма­ти­ка, рус­ский язык и дру­гие.

Про то, что при­дёт­ся кого-то уби­вать, я осо­бо не думал. Мне кажет­ся, в повсе­днев­ной жиз­ни воен­ные и сту­ден­ты воен­ных учеб­ных заве­де­ний вооб­ще об этом не заду­мы­ва­ют­ся. Даже ребя­та из спец­на­за и ВДВ вряд ли часто дума­ют о том, что, воз­мож­но, им при­дёт­ся лишать чело­ве­ка жиз­ни.

Свою спе­ци­аль­ность я рас­кры­вать не хочу. Но могу ска­зать, что она точ­но не пред­по­ла­га­ет убий­ства людей. Я не тан­кист и не пехо­ти­нец. Моей зада­чей не было идти впе­рёд с огне­стрель­ным ору­жи­ем и штур­мо­вать тер­ри­то­рии.

— Вы говорите, что хотели уйти задолго до начала «спецоперации». Почему?

— По мере служ­бы я всё боль­ше разо­ча­ро­вы­вал­ся в армии. После уча­стия в «спе­цо­пе­ра­ции» в Сирии я понял, что не готов слу­жить всю жизнь. Это осо­зна­ние при­шло 5–7 лет назад.

— Почему вы сразу не уволились или не сделали так, чтобы вас уволили?

— Мне надо было содер­жать семью. Я дер­жал­ся за эту рабо­ту.

— Почему вы разочаровались в армии? Какие конкретные проблемы к этому привели?

— В армии есть мно­го видов нару­ше­ний. И часто они одоб­ря­ют­ся внут­ри самой систе­мы. Напри­мер, часто быва­ли такие слу­чаи: на коман­ди­ра под­раз­де­ле­ния спус­ка­ет­ся мно­го задач, он ниче­го не успе­ва­ет и из-за это­го идёт на под­та­сов­ки. Типич­ный слу­чай: нуж­но про­ве­сти учеб­ные стрель­бы из авто­ма­та, сто чело­век долж­ны из них постре­лять. Но ста чело­век нет, они все чем-то заня­ты. Поэто­му офи­цер назна­ча­ет тро­их людей, кото­рые рас­хо­ду­ют всю гру­ду патро­нов.

В доку­мен­тах отме­ча­ет­ся, что все сто чело­век научи­лись стре­лять. По фак­ту — толь­ко трое. Это про­вал в воен­ной под­го­тов­ке, под­суд­ное дело, рас­тра­та бое­при­па­сов. Но коман­ди­ра вряд ли кто-то при­вле­чёт к ответ­ствен­но­сти: все зна­ют, что он про­сто выхо­дит из ситу­а­ции как может.

Подоб­ных исто­рий мно­го. В армии боль­шой доку­мен­то­обо­рот, всё стро­го регла­мен­ти­ро­ва­но. Что­бы дер­жать доку­мен­ты в поряд­ке, выс­шее коман­до­ва­ние и воен­но­слу­жа­щие сабо­ти­ру­ют пра­ви­ла внут­рен­не­го рас­по­ряд­ка, что­бы выдать в отчё­тах кра­си­вую кар­тин­ку и нуж­ные циф­ры. Я стал это заме­чать, когда толь­ко начи­нал слу­жить.

Ещё одно систем­ное нару­ше­ние — посто­ян­ные побо­ры с воен­но­слу­жа­щих. В 2012 году Мино­бо­ро­ны воз­гла­вил Сер­гей Шой­гу, и с тех пор каж­дый офи­цер обя­зан воз­во­дить и под­дер­жи­вать инфра­струк­ту­ру вокруг себя: учеб­ные кор­пу­са, каби­не­ты, команд­ные пунк­ты, штаб. Всё это надо ремон­ти­ро­вать. При этом Мино­бо­ро­ны тол­ком не выде­ля­ет на это денег. При­хо­дит­ся делать ремонт на лич­ные сред­ства или соби­рать их с воен­но­слу­жа­щих. Ино­гда уда­ёт­ся про­дать то, что «пло­хо лежит» в воен­ной части.

Инфор­ма­ция о сбо­рах с воен­но­слу­жа­щих откры­тая, она есть даже в паб­ли­ках. Я тоже сда­вал день­ги. А что ещё делать? Лег­че сдать 200–300 руб­лей, чем идти на кон­фликт.

Так­же я наблю­дал махи­на­ции с меди­цин­ски­ми стра­хов­ка­ми. Фор­маль­но весь лич­ный состав Мино­бо­ро­ны застра­хо­ван по кон­трак­ту с ком­па­ни­ей АО «СОГАЗ». Но неглас­но фик­си­ро­вать трав­мы в офи­ци­аль­ных доку­мен­тах запре­ще­но. Если сол­дат полу­ча­ет трав­му, коман­ди­ры убеж­да­ют его лечить­ся дома или в част­ной кли­ни­ке, а не по стра­хов­ке. Они гово­рят: «Если руко­вод­ство узна­ет, нас всех лишат пре­мии».

Выхо­дит, что трав­мы, полу­чен­ные в армии, скры­ва­ют­ся, а «СОГАЗ» обо­га­ща­ет­ся, пото­му что полу­ча­ет день­ги за стра­хов­ку сол­дат, но не выпла­чи­ва­ет им ком­пен­са­ций.

Одна из самых боль­ших про­блем — кор­руп­ция. Я обна­ру­жил, что даже госу­дар­ствен­ные награ­ды про­да­ют­ся и поку­па­ют­ся. Не важ­но, как воен­но­слу­жа­щий про­явил себя во вре­мя бое­вых дей­ствий. Глав­ное — сумел ли он дого­во­рить­ся и запла­тить за орден или медаль. Быва­ет, что герой­ству­ет один чело­век, а знак отли­чия от Мино­бо­ро­ны полу­ча­ет дру­гой. Что­бы под­дер­жи­вать веру рос­си­ян в мощь и непо­бе­ди­мость Воору­жён­ных сил, про­па­ган­ди­сты и чинов­ни­ки рас­ска­зы­ва­ют о подви­гах воен­но­слу­жа­щих, в том чис­ле тех, кото­рых они не совер­ша­ли. И награж­да­ют их.

— Вы сами хитрили, нарушали правила?

— Я ста­рал­ся быть зако­но­по­слуш­ным воен­но­слу­жа­щим и при­дер­жи­вать­ся хотя бы тех пра­вил, кото­рые каса­ют­ся чего-то важ­но­го. Не ввя­зы­вал­ся в аван­тю­ры. Но были, конеч­но, быто­вые нару­ше­ния. Напри­мер, когда мне нуж­но было нахо­дить­ся на рабо­чем месте, я мог зани­мать­ся лич­ны­ми дела­ми. Не было тех, кто совсем ниче­го не нару­шал.

— Вы говорили, что участвовали в «специальной военной операции» в Сирии. Как долго вы там были? Что входило в ваши задачи? Что вы вообще думали об участии российской армии в конфликте?

— Я ездил в Сирию на три меся­ца. Тот кон­фликт был по мно­гим пара­мет­рам несо­по­ста­вим с тем, что про­ис­хо­дит сей­час в Укра­ине. Бое­спо­соб­ность сирий­ских ради­каль­ных груп­пи­ро­вок была низ­кой: у них было само­дель­ное ору­жие, а вме­сто бое­вых машин — вне­до­рож­ни­ки Toyota. Со сто­ро­ны Рос­сии кон­тин­гент воен­ных тоже был малень­кий: рабо­та­ли в основ­ном част­ные воен­ные ком­па­нии.

На тот момент я про сам кон­фликт, если чест­но, ниче­го не думал. Дове­рял сво­е­му коман­до­ва­нию, не зада­вал лиш­них вопро­сов и рабо­тал доб­ро­со­вест­но. Груп­пи­ров­ка была неболь­шой, нам все­го хва­та­ло. Пла­ти­ли по 62 дол­ла­ра в день.

Мест­ные жите­ли к нам отно­си­лись пози­тив­но. Не было чув­ства, что мы там лиш­ние. Сирий­ских про­тив­ни­ков я в гла­за не видел. Нам ска­за­ли, что пра­ви­тель­ство Баша­ра Аса­да при­зва­ло рос­сий­скую армию на помощь. Толь­ко потом, спу­стя несколь­ко лет, я узнал, что пре­зи­дент­ство Аса­ду доста­лось по наслед­ству, и понял, что власть его настоль­ко ослаб­ла, что он решил уси­лить её с помо­щью Рос­сии. Но в то вре­мя я, как и мил­ли­о­ны моих сооте­че­ствен­ни­ков, верил тому, что гово­рят госу­дар­ствен­ные СМИ.

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

— Вы говорите, что тот конфликт несравним с украинской «спецоперацией». Будучи военным, вы знали, что она готовилась? С какого момента это стало ясно?

— С декаб­ря. Я почув­ство­вал что-то нелад­ное, когда уви­дел, что на уче­ния отправ­ля­ют не толь­ко сол­дат, но и пер­вых лиц — коман­ду­ю­щих окру­гов. Все еха­ли в ту сто­ро­ну — кто в Бел­го­род, кто в Ростов-на-Дону. Но они не зна­ли, что ока­жут­ся в Укра­ине. Они поня­ли, что нахо­дят­ся в зоне бое­вых дей­ствий в чужой стране, толь­ко когда по ним нача­ли стре­лять, а под нога­ми ста­ли раз­ры­вать­ся мины. Все мои сослу­жив­цы, кото­рые там побы­ва­ли, гово­рят, что их затя­ну­ли туда обма­ном.

Впро­чем, даже если бы им ска­за­ли, где закон­чат­ся «уче­ния», мно­гие всё рав­но поеха­ли бы. Воен­ное коман­до­ва­ние ведь мно­гих дру­гих смог­ло убе­дить, что рос­сий­ских воен­ных в Укра­ине встре­тят без сопро­тив­ле­ния.

Когда всё это нача­лось, я был в шоке. Поду­мал: как мож­но рас­счи­ты­вать, что вот так, с наско­ка, полу­чит­ся взять соро­ка­мил­ли­он­ное госу­дар­ство? Это ведь невоз­мож­но.

Я сам не рус­ский, я бурят. Я пони­маю, поче­му укра­ин­цы хотят сохра­нить свой язык, куль­ту­ру, иден­тич­ность. Для них эта вой­на — оте­че­ствен­ная, они силь­но моти­ви­ро­ва­ны, пото­му что хотят остать­ся граж­да­на­ми Укра­и­ны.

С кон­ца фев­ра­ля я не мог спать спо­кой­но. Было тяже­ло наблю­дать, как тыся­чи воен­ных гиб­нут из-за тупых гене­ра­лов, кото­рые могут толь­ко угро­жать сво­им под­чи­нён­ным и вести их на смерть.

— Вы знали что-то о том, как велась подготовка к «спецоперации»?

— Даже из соц­се­тей было оче­вид­но, что всё было орга­ни­зо­ва­но без­дар­но. Сна­ча­ла ока­за­лось, что туда отпра­ви­ли сроч­ни­ков. Они ещё дава­ли интер­вью, ока­зав­шись в пле­ну. Потом ста­ло извест­но, что в пер­вых рядах в Укра­и­ну поеха­ли омо­нов­цы на небро­ни­ро­ван­ной тех­ни­ке: у них были обыч­ные «Ура­лы». Что за гене­рал такое при­ду­мал?

Я счи­таю, что рос­сий­ская армия в её нынеш­нем виде вооб­ще не спо­соб­на решать зада­чи тако­го высо­ко­го уров­ня. Нуж­ны боль­шие денеж­ные вли­ва­ния, что­бы воен­ные были всем обес­пе­че­ны. Ещё нужен высо­кий мораль­ный дух и чув­ство спра­вед­ли­во­сти у слу­жа­щих. Сей­час обыч­ный рос­сий­ский сол­дат не пони­ма­ет, за что он вою­ет. Рос­сий­ский муж­чи­на, уехав­ший вое­вать в Укра­и­ну, чув­ству­ет себя лохом. Ни один сын чинов­ни­ка туда не поехал.

Я думал, что хотя бы писа­ни­ны и отчё­тов ста­нет мень­ше. Но в нача­ле мар­та заме­тил, что бюро­кра­тии ста­ло толь­ко боль­ше. Вме­сто того, что­бы тра­тить вре­мя на бое­вую под­го­тов­ку, коман­ди­ры нара­щи­ва­ли доку­мен­то­обо­рот и под­ма­хи­ва­ли нуж­ные циф­ры в отчё­тах.

В нача­ле «спе­цо­пе­ра­ции» была высо­кая смерт­ность сре­ди воен­но­слу­жа­щих из Буря­тии. Я думаю, это пото­му, что в Рес­пуб­ли­ке хоро­шо под­го­тов­лен лич­ный состав, и наших воен­но­слу­жа­щих ста­ли отправ­лять в чис­ле пер­вых. Но они столк­ну­лись с силь­ным сопро­тив­ле­ни­ем, и мно­гие погиб­ли.

Что каса­ет­ся смерт­но­сти доб­ро­воль­цев, то цифр нет. Но в целом веро­ят­ность гибе­ли для них выше, ведь их отправ­ля­ют на бое­вые пози­ции, кото­рые отка­за­лись зани­мать про­фес­си­о­наль­ные воен­ные. А отка­за­лись они пото­му, что уже побы­ва­ли в заве­до­мо опас­ных точ­ках из-за непро­фес­си­о­на­лиз­ма коман­ди­ров. Они поте­ря­ли там сослу­жив­цев и боль­ше не гото­вы рис­ко­вать.

В целом есть ощу­ще­ние, что сей­час сол­да­ты и офи­це­ры не хотят идти впе­рёд, штур­мо­вать тер­ри­то­рии. Поэто­му нет про­дви­же­ния рос­сий­ской армии. Под обстрел полу­ча­ет­ся отправ­лять в основ­ном доб­ро­воль­цев, кото­рых, кста­ти, ещё и обма­ны­ва­ют с выпла­та­ми. Гово­рят им: «Ты резер­вист», — или «теря­ют» кон­трак­ты. В ито­ге ни стра­хо­вок, ни зар­плат.

Иллю­стра­ции: Рим Сай­фут­ди­нов

Редак­ция «Вёрст­ки»