«Все нам говорили, что в школе ребёнку будет хорошо, — так и вышло»

Толь­ко за пер­вый год вой­ны с Укра­и­ной, по оцен­кам иссле­до­ва­те­лей и СМИ, мини­мум 700 тысяч рос­си­ян надол­го уеха­ли в дру­гие стра­ны, из них более 155 тысяч полу­чи­ли виды на житель­ство или раз­ре­ше­ния на вре­мен­ное про­жи­ва­ние за рубе­жом. Сколь­ко детей уеха­ло вме­сте со взрос­лы­ми, неиз­вест­но, но в боль­шин­стве стран, куда рос­сий­ские семьи пере­еха­ли жить, школь­ное обра­зо­ва­ние обя­за­тель­но. Как дети* пошли учить­ся в Евро­пе, Гру­зии, Азии и Аме­ри­ке, не зная язы­ка, встре­ти­лись ли с отвер­же­ни­ем или под­держ­кой и как мож­но помочь им адап­ти­ро­вать­ся в новой шко­ле, выяс­ни­ла «Вёрст­ка».

*Име­на неко­то­рых детей изме­не­ны по прось­бе роди­те­лей

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

«На математике дети считают конфеты, а потом их съедают»

Ульяна, мама Дины, 6 лет, Финляндия

Я из Пите­ра, меня зовут Улья­на, моей доч­ке Дине ско­ро испол­нит­ся 6 лет. Сама я учи­лась в гим­на­зии, кото­рая еже­год­но вхо­дит в десят­ку луч­ших школ Рос­сии — она мне до сих пор в кош­ма­рах снит­ся.

Я пони­ма­ла, что мне, види­мо, нуж­но будет копить день­ги и искать какую-то част­ную шко­лу в Пите­ре с нор­маль­ным под­хо­дом к детям, пото­му что домаш­нее обу­че­ние я бы не потя­ну­ла.

Но в 2022 году мы пере­еха­ли в Фин­лян­дию — муж полу­чил оффер. Здесь начи­на­ют учить­ся в том году, когда ребён­ку испол­ня­ет­ся шесть, и в 2023 году Дину обя­за­ны были при­нять в шко­лу. Нас взя­ли в ту, что бук­валь­но в пяти мину­тах ходь­бы от дома.

Когда пер­вый раз при­шла туда, я была в вос­тор­ге. Мне очень понра­ви­лась атмо­сфе­ра. Шко­ла зани­ма­ет ста­рое зда­ние, кото­рое пах­нет дере­вом и уютом, как бабуш­ки­на дача. У учи­тель­ни­цы в том клас­се, куда попа­ла дочь, есть помощ­ни­ца, и у них с Диной очень хоро­ший кон­такт, хотя ника­ко­го обще­го язы­ка нет.

Дина пока пло­хо гово­рит по-фин­ски, но в её шко­ле к это­му отно­сят­ся спо­кой­но. Напри­мер, недав­но я заби­ра­ла её после уро­ков, и она поче­му-то была очень рас­стро­е­на, пла­ка­ла. Что меня пора­зи­ло: с ней был учи­тель, кото­рый понял, что фин­ский она в таком состо­я­нии учить не может, но не кри­чал и не давил на неё, а пытал­ся най­ти к ней хоть какой-то под­ход. Он исполь­зо­вал гугл-пере­вод­чик, какие-то кар­точ­ки, что­бы у неё была воз­мож­ность выра­зить свои чув­ства и объ­яс­нить­ся на род­ном язы­ке. А в рос­сий­ской шко­ле, я думаю, ей бы на понят­ном рус­ском ска­за­ли: что ты орёшь, замол­чи.

В Фин­лян­дии в неко­то­рых шко­лах есть инте­гра­ци­он­ные клас­сы, кото­рые пол­но­стью состо­ят из детей-мигран­тов, они там учат­ся при­мер­но год, и основ­ной упор там на то, что дети учат фин­ский язык с нуля. Но в нашей шко­ле дру­гой под­ход: ребё­нок идёт в обыч­ный класс, и если он совсем не тянет про­грам­му, ему нахо­дят допол­ни­тель­ных тью­то­ров.

Я пони­маю, что в инте­гра­ци­он­ном клас­се Дина, воз­мож­но, уже бы заго­во­ри­ла на фин­ском. С дру­гой сто­ро­ны, мне очень нра­вит­ся наша шко­ла, наши учи­те­ля — это точ­но луч­ше, чем если бы она попа­ла в инте­гра­ци­он­ный класс, но с рав­но­душ­ны­ми учи­те­ля­ми. Такое тоже быва­ет, это чело­ве­че­ский фак­тор: доч­ка зна­ко­мой ходит в дру­гую шко­лу, как раз в такой класс для мигран­тов — и там так себе. Девоч­ка в девять лет каж­дое утро гово­рит: «Наде­юсь, я дой­ду до шко­лы, а не сбро­шусь с моста».

У Дины есть раз­ные обя­за­тель­ные пред­ме­ты типа чте­ния, англий­ско­го, мате­ма­ти­ки, но все уро­ки про­хо­дят в игро­вой фор­ме. На англий­ском они учат какие-то про­стые сло­ва и смот­рят муль­ти­ки, что­бы дети про­сто не боя­лись учить язык. На мате­ма­ти­ке счи­та­ют кон­фе­ты, а потом их съе­да­ют.

Как роди­тель я полу­чаю мно­го под­держ­ки от шко­лы. Недав­но у меня была отдель­ная встре­ча с класс­ной руко­во­ди­тель­ни­цей Дины. Мы обсу­ди­ли, какие у нас есть про­бле­мы. Меня спро­си­ли, чем Дина инте­ре­су­ет­ся, что­бы скор­рек­ти­ро­вать про­грам­му. Я ска­за­ла, что Дина любит тан­цы и эко­ло­гию, и на этой неде­ле в клас­се орга­ни­зо­ва­ли неде­лю эко­ло­гии. Дина там бли­ста­ла и была очень собой доволь­на.

Сей­час я вижу, что фин­ская школь­ная систе­ма отста­ёт от рос­сий­ской в том смыс­ле, что детей не гру­зят сра­зу по самую макуш­ку уро­ка­ми и домаш­ни­ми зада­ни­я­ми. Они, кажет­ся, в шестом клас­се про­хо­дят таб­ли­цу умно­же­ния. Зато здесь очень мно­го вни­ма­ния уде­ля­ют инте­ре­сам и ком­фор­ту ребён­ка, так что хрен с ней, с таб­ли­цей умно­же­ния, попоз­же выучит. Если что, допол­ни­тель­ные заня­тия возь­мём. В даль­ней­шем учеб­ный план тоже будет адап­ти­ро­вать­ся под кон­крет­ные запро­сы и воз­мож­но­сти ребён­ка. И да, шко­ла тут пол­но­стью бес­плат­ная, учеб­ни­ки тоже.

Ана­ста­сия Руб­цо­ва, пси­хо­лог

Адап­та­ция зай­мёт два-четы­ре года. Понят­но, что ребён­ку в воз­расте двух—трёх лет будет про­сто адап­ти­ро­вать­ся. Пер­во­клаш­ке тоже, пото­му что дети всё начи­на­ют с нача­ла. Ну а под­рост­ку, конеч­но, будет слож­нее, пото­му что глав­ная зада­ча под­рост­ка — это быть при­ня­тым сво­им соци­у­мом.

В рос­сий­ской шко­ле у под­рост­ка уже сфор­ми­ро­вал­ся неко­то­рый соци­ум, и когда его вытас­ки­ва­ют из это­го соци­у­ма и поме­ща­ют в дру­гой, он вооб­ще не пони­ма­ет, по каким зако­нам это всё рабо­та­ет, и эле­мен­тар­но не пони­ма­ет язы­ка. Как пра­ви­ло, под­рост­ки устра­и­ва­ют бун­ты, исте­ри­ки и про­сят вер­нуть­ся обрат­но в Рос­сию. Это нор­маль­но. На что рас­счи­ты­вать? На то, что адап­та­ция зай­мёт при­мер­но два—четыре года. Это пря­мо нуж­но боль­ши­ми бук­ва­ми себе где-то напи­сать.

Мы живём совер­шен­но на дру­гих ско­ро­стях, чем в осталь­ном мире, и это силь­но чув­ству­ет­ся. Потом, когда дети адап­ти­ру­ют­ся, это на самом деле сыг­ра­ет всем на руку и помо­жет детям. Но адап­та­ция, к сожа­ле­нию, быст­ро не про­изой­дёт, поэто­му в тече­ние этих двух—четырёх лет они могут и будут пло­хо учить­ся, даже если вся систе­ма будет рабо­тать на то, что­бы им пси­хо­ло­ги­че­ски было хоро­шо.

«Все в школе понимают, что ребёнок в Грузии, скорее всего, не навсегда»

Дина, мама Ярослава, 9 лет, Грузия

Меня зовут Дина, я дизай­нер, мое­му сыну Яро­сла­ву девять лет. В 2022 году он пошёл в пер­вый класс рос­сий­ской шко­лы, а закан­чи­вал учеб­ный год уже в Гру­зии — мы уеха­ли из Рос­сии в мар­те, сра­зу после нача­ла вой­ны.

Ещё в декаб­ре 2021-го мы с мужем обсуж­да­ли, что если нач­нёт­ся вой­на, то мы уедем, не раз­ду­мы­вая. Но как роди­те­ли мы совер­ши­ли ошиб­ку — не обго­во­ри­ли воз­мож­ный пере­езд с ребён­ком, так что для него это было очень вне­зап­но.

Соб­ствен­но, мы выбра­ли Гру­зию, пото­му что там были шко­лы, где ребё­нок мог бы про­дол­жать учить­ся на рус­ском язы­ке. Спер­ва мы нашли, где будем жить, и потом ста­ли изу­чать шко­лы побли­зо­сти. Ока­за­лось, что в бли­жай­шей есть рус­ско­языч­ный класс, а в нём — сво­бод­ное место для сына.

Это обыч­ная госу­дар­ствен­ная шко­ла в Тби­ли­си, про­сто рус­ско­языч­ная — их несколь­ко по горо­ду. Они берут детей без вопро­сов, если есть сво­бод­ные места. Прав­да, в нача­ле вес­ны 2022 года в Тби­ли­си при­е­ха­ло очень мно­го таких семей, как мы, в том чис­ле с детьми-пер­во­класс­ни­ка­ми, и нам про­сто повез­ло, что для нас место нашлось.

Ребё­нок от вне­зап­но­го пере­ез­да, конеч­но, стрес­со­вал, но я ожи­да­ла худ­ше­го. Шко­ла при­ят­но меня уди­ви­ла, сына очень хоро­шо при­ня­ли в клас­се. Детей, настоль­ко доб­ро­же­ла­тель­ных к новень­ким, я дав­но не виде­ла.

У них в шко­ле нет фор­мы, более рас­слаб­лен­ная атмо­сфе­ра, чем в Рос­сии. Пред­ме­ты при­мер­но те же самые, толь­ко без про­па­ган­ды. Сына напря­га­ет и рас­стра­и­ва­ет, что ему пло­хо даёт­ся гру­зин­ский язык, но у него и нет пока моти­ва­ции его учить: в клас­се все на рус­ском гово­рят, а с мест­ны­ми маль­чи­ка­ми и девоч­ка­ми он пока не подру­жил­ся.

К сожа­ле­нию, первую шко­лу при­шлось поки­нуть — за день до нача­ла вто­ро­го клас­са её при­зна­ли ава­рий­ной, и всех пере­ве­ли в дру­гую шко­лу. Мы к тому вре­ме­ни жили очень дале­ко от неё, поэто­му при­ве­ли Яро­сла­ва в шко­лу побли­же. И нам опять повез­ло: там было место в рус­ско­языч­ном клас­се, все опять были к нам очень доб­ро­же­ла­тель­ны — и дети, и класс­ный руко­во­ди­тель, кото­рый очень увле­чён рабо­той и пыта­ет­ся всем детям уде­лять вре­мя.

В этих клас­сах учат­ся дети рус­ско­го­во­ря­щих гру­зин, армян­ские рус­ско­го­во­ря­щие дети, ну и мы все, кто недав­но пере­ехал. Изу­че­ние гру­зин­ско­го язы­ка тут обя­за­тель­но, но от детей не тре­бу­ют, что­бы они немед­лен­но заго­во­ри­ли на гру­зин­ском, мяг­ко отно­сят­ся, осо­бен­но если ребён­ку тяже­ло даёт­ся. Плюс мно­гие в Тби­ли­си пони­ма­ют, что ребё­нок, ско­рее все­го, не оста­нет­ся в Гру­зии навсе­гда.

В общем, нам всё нра­вит­ся, хотя школь­ная про­грам­ма тут не такая интен­сив­ная, как в Рос­сии. Но мы не силь­но заго­ня­ем­ся насчёт ака­де­ми­че­ских успе­хов, и я не бес­по­ко­юсь, что сей­час у ребён­ка про­ще про­грам­ма.

Если ребё­нок забо­лел, тут не тре­бу­ют выхо­дить на учё­бу со справ­кой от вра­ча. Мож­но про­сто напи­сать учи­те­лю, что чело­век при­бо­лел и вер­нёт­ся, когда будет нор­маль­но себя чув­ство­вать.

Конеч­но, в нача­ле было труд­но­ва­то. Любая эми­гра­ция — это стресс и куча непро­стых момен­тов. И у нас был доволь­но тяжё­лый пери­од, когда мы так уста­ва­ли, что вече­ра­ми дома тупо сиде­ли в теле­фо­нах. Ресур­сы для адап­та­ции к новой стране огра­ни­че­ны, у ребён­ка в том чис­ле, поэто­му он спа­са­ет­ся тем, что боль­ше смот­рит видео в теле­фоне или обща­ет­ся со сво­и­ми дру­зья­ми в интер­не­те. В Гру­зии Яро­слав пока не обза­вёл­ся тут близ­ки­ми дру­зья­ми, но он и дома был не слиш­ком общи­тель­ный.

Мы не дума­ем, что будем всю жизнь жить в Гру­зии. Наде­ем­ся най­ти рабо­ту за рубе­жом и поехать куда-то даль­ше. Но пока доволь­но мяг­кий кли­мат по срав­не­нию с Рос­си­ей и хоро­шее отно­ше­ние учи­те­лей к ребён­ку облег­ча­ют нашу жизнь. Тут вооб­ще очень доб­ро­же­ла­тель­ное отно­ше­ние к детям, их любят и во всём им помо­га­ют.

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

Ана­ста­сия Руб­цо­ва, пси­хо­лог

Пер­вое, чего сто­ит ожи­дать роди­те­лям, — это под­держ­ки со сто­ро­ны систе­мы обра­зо­ва­ния. Для рос­сий­ско­го роди­те­ля часто совер­шен­но не оче­вид­но, что эту помощь мож­но попро­сить и полу­чить. Основ­ной стресс рос­сий­ско­го роди­те­ля — в том, что он пыта­ет­ся «побе­дить гору» в оди­ноч­ку.

Но куда бы люди ни при­е­ха­ли из Рос­сии, со сто­ро­ны систе­мы обра­зо­ва­ния они полу­чат, ско­рее все­го, не про­ти­во­дей­ствие, но под­держ­ку — будь это хоть Гру­зия, хоть Евро­па или Аме­ри­ка. Ско­рее все­го, в новой стране обра­зо­ва­ние для ребён­ка будет не пра­вом семьи, но обя­зан­но­стью. И поэто­му систе­ма сде­ла­ет всё для того, что­бы ваш ребё­нок пошёл в шко­лу.

А даль­ше систе­ма, осо­бен­но в Евро­пе, име­ет мно­го рыча­гов для того, что­бы ребён­ку было если не хоро­шо на пер­вом эта­пе, то хотя бы тер­пи­мо.

«В таком окружении у дочери не будет предрассудков»

Екатерина, мама Ани, 6 лет, Таиланд

Мы уеха­ли в сен­тяб­ре 2022 года — я, муж и доч­ка. До эми­гра­ции мы пла­ни­ро­ва­ли, что доч­ка пой­дёт в хоро­шую гим­на­зию во дво­ре наше­го дома. А когда нача­лась вой­на и моби­ли­за­ция, мы поня­ли, что пси­хо­ло­ги­че­ски не можем боль­ше оста­вать­ся в Рос­сии. Сна­ча­ла поеха­ли в Евро­пу, несколь­ко меся­цев жили в Бол­га­рии и после при­е­ха­ли в Таи­ланд.

Доч­ке шесть, но она общи­тель­ная и сооб­ра­зи­тель­ная, поэто­му мы реши­ли отдать её в мест­ную шко­лу в этом году. Тут есть госу­дар­ствен­ные шко­лы, в кото­рых учат­ся тай­цы, но в них нере­аль­но попасть, если ты не граж­да­нин Таи­лан­да. И всё обу­че­ние в госу­дар­ствен­ных шко­лах про­хо­дит на тай­ском, нет ника­ких адап­та­ци­он­ных клас­сов. Поэто­му мы выби­ра­ли из част­ных школ — тут их очень мно­го раз­ных, пото­му что мно­го эми­гран­тов как из Рос­сии, так и из Евро­пы и дру­гих стран. Нашу шко­лу мы выбра­ли по реко­мен­да­ции дру­зей. Обу­че­ние в ней сто­ит при­мер­но 550 дол­ла­ров в месяц, и это счи­та­ет­ся вполне бюд­жет­ной шко­лой.

Нам и ребён­ку шко­ла очень нра­вит­ся. Доч­ка пошла в рус­ско­языч­ный класс, где основ­ные пред­ме­ты — рус­ский язык, мате­ма­ти­ку, англий­ский, окру­жа­ю­щий мир — им пре­по­да­ёт рус­ский учи­тель. Физ­куль­ту­ра, эко­ло­гия, музы­ка про­хо­дят на англий­ском, и дети учат­ся его вос­при­ни­мать. При этом у них есть рус­ско­языч­ные асси­стен­ты, кото­рые пере­во­дят с англий­ско­го, если ребё­нок совсем не понял, что от него хочет учи­тель.

На эко­ло­гии в этой шко­ле дети выра­щи­ва­ют рас­те­ния в саду и уха­жи­ва­ют за живот­ны­ми. На рисо­ва­нии изу­ча­ют Паб­ло Пикассо и рису­ют в сти­ле кубизм. Уро­ки у них по 45 минут, но нет домаш­не­го зада­ния вооб­ще. Когда мы спро­си­ли про домаш­ки, нам ска­за­ли, что восемь уро­ков в день для детей вполне доста­точ­но. «И потом, — ска­за­ли нам, — дети живут на ост­ро­ве, им нуж­но вре­мя, что­бы купать­ся и весе­лить­ся».

Мы рады, что учи­те­ля в этой шко­ле из раз­ных стран. Я все­гда хоте­ла, что­бы мой ребё­нок был вос­пи­тан толе­рант­ным, что­бы у неё не воз­ни­ка­ло слож­но­стей с людь­ми дру­гих наци­о­наль­но­стей, дру­го­го цве­та кожи. В таком окру­же­нии у неё не будет пред­рас­суд­ков.

Конеч­но, тут в шко­ле мно­го непри­выч­но­го, но ско­рее пози­тив­но­го. Они ходят боси­ком, или, напри­мер, недав­но нам при­сла­ли видео, и я заме­ти­ла, что один маль­чик в клас­се сидит на сту­ле, при­жав ногу к гру­ди. Ему так удоб­но — и всем всё рав­но, это не счи­та­ет­ся нару­ше­ни­ем дис­ци­пли­ны и пра­вил. В Рос­сии роди­те­лей за такое вызва­ли бы к дирек­то­ру.

Про буду­щее обра­зо­ва­ние доч­ки зага­ды­вать слож­но, пото­му что мы сами не зна­ем, сколь­ко про­бу­дем в Таи­лан­де. Воз­мож­но, мы попро­бу­ем пере­ехать в Евро­пу. Но тай­ские част­ные шко­лы, как пра­ви­ло, сер­ти­фи­ци­ро­ва­ны по какой-нибудь меж­ду­на­род­ной про­грам­ме. Кон­крет­но в нашей шко­ле — кем­бридж­ская про­грам­ма, и в дру­гой стране мож­но будет пой­ти в шко­лу с такой же про­грам­мой.

Ана­ста­сия Руб­цо­ва, пси­хо­лог

Вооб­ще забудь­те про оцен­ки года на три. Если оцен­ки будут хоро­шие, это вовсе не озна­ча­ет, что адап­та­ция идёт хоро­шо. Это может озна­чать, что ребё­нок талант­ли­вый, что ему лег­ко даёт­ся учё­ба, что он хочет вас пора­до­вать или что это для него спо­соб само­утвер­дить­ся в кол­лек­ти­ве. Если ребё­нок учит­ся пло­хо, это не озна­ча­ет, что у ребён­ка пло­хо идёт адап­та­ция.

А как понять, что адап­та­ция идет хоро­шо или неваж­но? Мож­но смот­реть, как ребё­нок осва­и­ва­ет язык и про­стран­ство вокруг. Рас­ска­зы­ва­ет ли он, что про­изо­шло в шко­ле? Отме­ча­ет ли, как вели себя дру­гие дети, что гово­ри­ли учи­те­ля? Если да, это хоро­ший знак.

Быва­ет, у детей слу­ча­ют­ся вспыш­ки агрес­сии и исте­рик, они дерут­ся с одно­класс­ни­ка­ми. Насто­ро­жить­ся надо, если ребё­нок стал намно­го боль­ше или намно­го мень­ше есть, стал хуже спать, у него слу­ча­ют­ся ноч­ные кош­ма­ры, нача­лись про­бле­мы со сто­ро­ны желу­доч­но-кишеч­но­го трак­та, дер­ма­ти­ты — всё это свя­за­но со стрес­сом адап­та­ции. Такая ситу­а­ция, конеч­но, тре­бу­ет под­держ­ки пси­хо­ло­га, нев­ро­ло­га. Но она опять же не озна­ча­ет, что шко­ла пло­хая, что роди­те­ли пло­хие или ребё­нок пло­хой. Это озна­ча­ет толь­ко, что нагруз­ка на ребён­ка чрез­мер­ная и нерв­ная систе­ма так реа­ги­ру­ет.

«Испанцы очень громкие, что для русского ребёнка-интроверта — просто шок»

Елена, мама Иры, 15 лет, Испания

Мы с семьёй пере­еха­ли в Испа­нию в янва­ре 2023 года, так как у нас был хотя бы при­мер­ный план полу­че­ния ВНЖ в Испа­нии: вари­ант вида на житель­ство по осед­ло­сти или по рабо­те. Плюс здесь море. Мы гото­ви­лись к пере­ез­ду из Рос­сии с нача­ла вой­ны, но не мог­ли выбрать стра­ну и поэто­му не учи­ли язык. Дети — у нас их трое — рань­ше тоже не учи­ли испан­ский. Сей­час дети во 2‑ом, 6‑ом и 9‑ом клас­сах, если у млад­ших есть какой-то запас вре­ме­ни, что­бы выучить язык и адап­ти­ро­вать­ся, то у стар­шей это­го вре­ме­ни нет и при­нять это непро­сто.

В Рос­сии она ходи­ла в «валь­дорф­скую» шко­луi (это аль­тер­на­тив­ная педа­го­ги­че­ская систе­ма, в кото­рой при­о­ри­тет­ным счи­та­ет­ся эмо­ци­о­наль­ное и твор­че­ское раз­ви­тие ребён­ка, а уже затем интел­лек­ту­аль­ное — прим. «Вёрст­ки»)×. У неё были очень тёп­лые отно­ше­ния с учи­те­ля­ми, а класс­ных поез­док жда­ла даже я, так как у нас был отлич­ный класс — обща­лись и дети, и взрос­лые, было очень инте­рес­но. Мне есть с чем срав­ни­вать: 1‑ый класс дочь «отси­де­ла» в обыч­ной шко­ле, я забра­ла её отту­да через месяц, доучи­ла на домаш­нем до 2‑го и пере­ве­ла в валь­дорф: тогда я пере­ста­ла вос­при­ни­мать шко­лу как что-то враж­деб­ное.

Когда мы уез­жа­ли, дочь была в кур­се поли­ти­че­ских собы­тий, ей было 14 и у неё был свой под­рост­ко­вый кри­зис­ный пери­од, кото­рый она как-то про­жи­ва­ла. Мы собра­лись за месяц, про­да­ли вооб­ще всё, что не смог­ли пере­вез­ти, — и всё рав­но к тако­му пере­ез­ду про­сто невоз­мож­но было под­го­то­вить­ся.

Когда дочь пошла пер­вый раз в шко­лу в Испа­нии, я очень пере­жи­ва­ла. Я слы­ша­ла мно­го исто­рий о под­рост­ках, кото­рые в новой стране про­сто отка­зы­ва­ют­ся ходить в шко­лу. А в Испа­нии, напри­мер, вари­ан­тов учить­ся уда­лён­но нет.

Мы пере­еха­ли в Ката­ло­нию, здесь в шко­ле надо знать сра­зу два язы­ка: обра­зо­ва­ние, учеб­ни­ки — всё на ката­лан­ском, обще­ние — на испан­ском. И вот под­ро­сток из Рос­сии, кото­рый и так в соб­ствен­ном кри­зи­се, ока­зы­ва­ет­ся в сре­де, где не пони­ма­ет вооб­ще ниче­го. В Испа­нии вся школь­ная систе­ма постро­е­на ина­че, обще­ние с учи­те­ля­ми, друг с дру­гом, школь­ные пред­ме­ты (напри­мер, объ­еди­не­ны химия и био­ло­гия, алгеб­ра и гео­мет­рия) — всё непо­нят­но.

В Испа­нии мно­го помо­щи от госу­дар­ства, сама шко­ла дела­ет для уче­ни­ка всё, что может. У школ здесь есть алго­ритм при­ня­тия ино­стран­цев: они пыта­ют­ся най­ти кого-нибудь, кто гово­рит на род­ном язы­ке нович­ка, что­бы помочь адап­ти­ро­вать­ся, раз­ре­ша­ют пер­вое вре­мя исполь­зо­вать мобиль­ный для обще­ния (во всех шко­лах теле­фо­ны запре­ще­ны). Но полу­чи­лось, что стар­шая дочь пошла в шко­лу за три меся­ца до окон­ча­ния учеб­но­го года и мало что успе­ла выучить. Хотя к тому момен­ту она уже учи­ла испан­ский онлайн, это всё рав­но был огром­ный стресс.

Пер­вое вре­мя дочь про­сто при­сут­ство­ва­ла на уро­ках и пыта­лась понять, что про­ис­хо­дит. Дети и учи­те­ля мак­си­маль­но вовле­ка­ли её в выпол­не­ние зада­ний, в сов­мест­ные про­ек­ты. С парой пред­ме­тов было всё понят­но, напри­мер, с алгеб­рой — уров­ня мос­ков­ской шко­лы было доста­точ­но. А вот с физи­кой, хими­ей или ката­лан­ской лите­ра­ту­рой — пол­ный про­вал!

В Испа­нии есть свои осо­бен­но­сти: напри­мер, заня­тия в шко­ле идут с вось­ми утра до пяти вече­ра, то есть почти целый день. Под­ро­сток весь день нахо­дит­ся в сре­де, в кото­рой не пони­ма­ет язык, мол­чит и ощу­ща­ет себя чужа­ком, при том что как тако­во­го про­цес­са изу­че­ния чего-либо не про­ис­хо­дит, нель­зя пере­ки­нуть­ся шут­кой и не пони­ма­ешь, когда все вокруг сме­ют­ся и что они вооб­ще дела­ют целый день. Думаю, это уто­ми­тель­но и лиша­ет моти­ва­ции.

Плюс испан­цы очень общи­тель­ные, очень гром­кие, на уро­ках посто­ян­но сто­ит шум, это такая «рабо­чая атмо­сфе­ра», а для рос­сий­ско­го под­рост­ка-интро­вер­та — про­сто шок. Если уче­ник про­во­дит вре­мя отдель­но ото всех, учи­те­ля пыта­ют­ся это­го чело­ве­ка мак­си­маль­но инте­гри­ро­вать. А чело­век этот ино­гда про­сто нахо­дит­ся в ужа­се, не хочет инте­гри­ро­вать­ся, а хочет поси­деть в тишине и наедине с собой. С дру­гой сто­ро­ны, у это­го есть пози­тив­ная сто­ро­на, пото­му что испан­цы не остав­ля­ют ребён­ка одно­го, ему при­хо­дит­ся пытать­ся пони­мать, общать­ся, хоть как-то.

Я не наста­и­ваю, что­бы дочь обща­лась с дру­ги­ми под­рост­ка­ми, я пони­маю, что это тоже отни­ма­ет силы. Да и как мож­но заста­вить общать­ся? Я сама так устаю от изу­че­ния язы­ка и быто­вых вопро­сов, что заво­дить новую друж­бу у меня нет сил. Конеч­но, нам всем боль­но от того, что при­шлось рас­стать­ся с доро­ги­ми людь­ми: у доч­ки в Рос­сии оста­лась подруж­ка, оста­лись люби­мые бабуш­ка и дедуш­ка, соба­ка и кош­ка, дача, кото­рые нель­зя ничем заме­нить.

Обра­зо­ва­тель­ные марш­ру­ты в Испа­нии не похо­жи на рос­сий­ские. Сна­ча­ла я была уве­ре­на, что дочь пой­дёт здесь, как и в Рос­сии, в 10 и 11 класс. Но потом нача­ла изу­чать вопрос, встре­ти­лась с учи­те­ля­ми в новой шко­ле, кото­рые собра­ли целый кон­си­ли­ум по мое­му ребён­ку, зада­ва­ли мно­го вопро­сов, по-насто­я­ще­му пыта­лись понять, насколь­ко ей ком­форт­но, в чём имен­но её труд­но­сти и нор­маль­но ли, что она не обща­ет­ся сра­зу со всем клас­сом. Они и прав­да мно­го вни­ма­ния уде­ля­ли вопро­сам её пси­хо­ло­ги­че­ско­го состо­я­ния!

Для про­дол­же­ния обу­че­ния в шко­ле, в 10–11 клас­сах, в Испа­нии нужен высо­кий уро­вень язы­ка. То есть не все ката­лан­цы идут учить­ся в шко­лу даль­ше, что уж гово­рить об ино­стран­ном сту­ден­те… Сна­ча­ла я пани­ко­ва­ла, потом ста­ла рас­смат­ри­вать дру­гие вари­ан­ты. В Испа­нии необя­за­тель­но иметь выс­шее обра­зо­ва­ние, что­бы иметь зар­пла­ту, на кото­рую мож­но про­жить и быть счаст­ли­вым. Быва­ет, что наобо­рот, выс­шее может даже мешать. Недав­но мы обсуж­да­ли двор­ни­ков, кото­рые в Бар­се­лоне выгля­дят стиль­но. Выяс­ни­лось, эту рабо­ту хотят мно­гие, так как есть соц­га­ран­тии и высо­кие зар­пла­ты. Наше «будешь пло­хо учить­ся — ста­нешь двор­ни­ком» уже не рабо­та­ет.

После шко­лы мож­но пой­ти в кол­ледж, а затем уже полу­чать выс­шее. Тут вооб­ще систе­ма доволь­но гиб­кая, моло­дые люди не торо­пят­ся взрос­леть, ино­гда дума­ют, кем хотят стать, когда вырас­тут, уже бли­же к трид­ца­ти. В шко­ле не позор­но остать­ся на вто­рой год, даже наобо­рот: как хоро­шо, что ты хочешь повто­рить этот год и полу­чить допол­ни­тель­ные зна­ния! Или мож­но взять год после шко­лы на поду­мать, что делать даль­ше.

Испан­ские учи­те­ля раду­ют­ся, что я так силь­но забо­чусь об обра­зо­ва­нии доче­ри и хочу помочь ей. Они мак­си­маль­но идут навстре­чу, раз­ра­ба­ты­ва­ют для неё адап­ти­ро­ван­ную про­грам­му, ста­ра­ют­ся помо­гать во всём, в чём могут. При этом, мы с ними, конеч­но, как с раз­ных пла­нет: они не пони­ма­ют мой мос­ков­ский тип мыш­ле­ния и наш ритм жиз­ни, когда всё нуж­но делать быст­рее-быст­рее, ина­че «мы все умрём».

Дочь тоже ста­ра­ет­ся учить­ся, адап­ти­ро­вать­ся, насколь­ко хва­та­ет сил. Я пом­ню, что сна­ча­ла дума­ла так: мы будем ходить в испан­скую шко­лу очно, а в рус­скую — онлайн, сда­дим там ЕГЭ… Ока­за­лось, это так не рабо­та­ет. Наши дети — живые, две шко­лы для них было бы запре­дель­ной нагруз­кой.

С кем бы я ни обща­лась, все мне гово­ри­ли: не торо­пи­тесь, выды­хай­те, всё сло­жит­ся. Посте­пен­но я успо­ко­и­лась, а может быть, я про­сто уста­ла об этом думать, ведь я не могу за дочь выучить язык и учить­ся за неё не могу. Я могу толь­ко под­дер­жи­вать изо всех сил, опла­чи­вать репе­ти­то­ров по язы­кам, гово­рить с ней о буду­щем. И, конеч­но, о про­шлом.

Ана­ста­сия Руб­цо­ва, пси­хо­лог

Два-четы­ре года адап­та­ции — это совсем немно­го на самом деле. Мало кто из детей, кото­рые сего­дня при­е­ха­ли в эми­гра­цию, ста­нет новым Ило­ном Мас­ком, они ста­нут про­сто хоро­ши­ми людь­ми: кто-то более успеш­ным, кто-то менее. Пау­за на адап­та­цию на два—три года не тра­гич­на. Это не страш­но, они вез­де успе­ют. Все евро­пей­ские обще­ства по это­му прин­ци­пу рабо­та­ют. Есть неко­то­рая база для шко­лы — научить читать, писать. Если ваш ребё­нок более ода­рен­ный, есть систе­ма гим­на­зий, в кото­рых нагруз­ка, напри­мер, выше, чем в рос­сий­ских шко­лах, и там дей­стви­тель­но мно­го тре­бу­ют, но без садиз­ма.

Каким-то обра­зом ребён­ку нуж­но закон­чить шко­лу на новом месте. Может быть, с опоз­да­ни­ем, ниче­го страш­но­го. А даль­ше он адап­ти­ру­ет­ся, и вы пой­мё­те, на какой при­мер­но уни­вер­си­тет ори­ен­ти­ро­вать­ся. А может, не на уни­вер­си­тет, а на кол­ледж. Жизнь очень длин­ная, карьер­ную и обра­зо­ва­тель­ную тра­ек­то­рию не обя­за­тель­но запус­кать в десять лет.

«В американской школе к ребёнку-иностранцу относятся с добром, взрослым не наплевать»

Анастасия, мама Веры, 8 лет, США

Мне 37 лет, а доче­ри Вере — восемь. Мы жили в Под­мос­ко­вье, в горо­де Пуш­ки­но. К момен­ту, когда Вере нуж­но было пой­ти в пер­вый класс, мы с мужем были в про­цес­се полу­че­ния визы в США (до это­го выиг­ра­ли «грин-кар­ты»), но уве­рен­но­сти, что уедем, не было. Поэто­му целую неде­лю Вера про­хо­ди­ла в рос­сий­скую шко­лу рядом с домом.

1 сен­тяб­ря во дво­ре шко­лы про­шла бес­по­лез­ная линей­ка, перед пер­во­клаш­ка­ми высту­па­ли все  —от депу­та­та до свя­щен­ни­ка. Им сра­зу нача­ли зада­вать огром­ные домаш­ние зада­ния. Вера при­хо­ди­ла из шко­лы и пла­ка­ла, пото­му что в клас­се было сорок чело­век, и на всех — одна учи­тель­ни­ца, кото­рой не хва­та­ло вре­ме­ни ни на кого. Это был боль­шой стресс для неё.

А потом мы полу­чи­ли визы в США, нача­лась моби­ли­за­ция, и мы уеха­ли в авраль­ном поряд­ке. В октяб­ре 2022-го уже были в Шта­тах, в Север­ной Каро­лине. Что­бы при­со­еди­нить­ся здесь к шко­ле, надо, что­бы у тебя был кон­тракт на арен­ду жилья. Сна­ча­ла мы нашли дом, потом на Веру посмот­ре­ли в спе­ци­аль­ном цен­тре для ино­стран­ных сту­ден­тов и ска­за­ли, что она может пой­ти в пер­вый класс. Англий­ско­го язы­ка она не зна­ла, но тут это необя­за­тель­но для посе­ще­ния шко­лы. В ито­ге в мест­ную шко­лу Вера пошла в нача­ле 2023 года.

До пере­ез­да мы рас­спра­ши­ва­ли эми­гран­тов про шко­лы в Аме­ри­ке, и все нам гово­ри­ли: «Вооб­ще не парь­тесь, в шко­ле ей будет хоро­шо, ей помо­гут, ско­рее все­го, через пол­го­да она заго­во­рит на англий­ском». Соб­ствен­но, почти так и полу­чи­лось.

После пер­во­го дня в шко­ле Вера часа пол­то­ра рас­ска­зы­ва­ла, как всё про­шло, и не мог­ла оста­но­вить­ся. Она была в насто­я­щем вос­тор­ге и с вооду­шев­ле­ни­ем опи­сы­ва­ла все дета­ли, начи­ная от того, как их встре­ти­ли, и закан­чи­вая похо­дом в биб­лио­те­ку.

У шко­лы их встре­ча­ли помощ­ни­ки учи­те­лей, моло­дые девоч­ки и маль­чи­ки, во дво­ре игра­ла весё­лая музы­ка. Доче­ри сра­зу понра­ви­лось доб­рая учи­тель­ни­ца и её асси­стент­ка. Веру пора­зи­ло, что в клас­се мож­но сесть на ковёр, что в биб­лио­те­ке мож­но было выбрать книж­ку и взять её домой, что на физ­куль­ту­ре они зани­ма­лись йогой.

В этой шко­ле вооб­ще не было рус­ско­языч­ных детей, кро­ме Веры. И учи­тель­ни­ца в пер­вый же день пред­ло­жи­ла сде­лать кар­точ­ки для Веры с каки­ми-то наи­бо­лее необ­хо­ди­мы­ми фра­за­ми. Она напи­са­ла мне их на англий­ском, я пере­ве­ла их на рус­ский, и учи­тель­ни­ца их напе­ча­та­ла, что­бы пер­вое вре­мя луч­ше пони­мать Веру. Потом они нача­ли исполь­зо­вать ком­пью­тер, детям раз­да­ли план­ше­ты, в кото­рых есть учеб­ные про­грам­мы по мате­ма­ти­ке, чте­нию и пере­вод­чик. Учи­тель настро­ил план­шет так, что­бы зада­ния были на рус­ском, и Вера мог­ла их выпол­нять.

В общем, у меня не было ощу­ще­ния, что ребё­нок ниче­го не пони­ма­ет в шко­ле. Потом мы пере­шли в дру­гую шко­лу, побли­же к дому, там уже учи­лись несколь­ко рус­ско­языч­ных детей. Веру в пер­вый же день позна­ко­ми­ли с девоч­кой Ирой и ска­за­ли, что Ира все­гда помо­жет, если что-то непо­нят­но. То есть в плане адап­та­ции в аме­ри­кан­ской шко­ле к ино­стран­но­му ребён­ку отно­сят­ся вни­ма­тель­но, с доб­ром, взрос­лым не напле­вать на ребён­ка, и ребё­нок эту забо­ту чув­ству­ет. Для детей, кото­рые не вла­де­ют англий­ским, его пре­по­да­ют допол­ни­тель­но в неболь­ших груп­пах при­мер­но по пол­ча­са в день.

Из мину­сов — здесь очень рас­про­стра­не­но ору­жие. Поэто­му для детей уже в началь­ных клас­сах про­во­ди­ли уче­ния на слу­чай шутин­га в шко­ле. Но это такая реаль­ность, и понят­на попыт­ка защи­тить детей, пока­зать им, что делать в таких ситу­а­ци­ях.

Я знаю, что роди­те­ли из Рос­сии часто недо­воль­ны сла­бой аме­ри­кан­ской школь­ной про­грам­мой. Но мне кажет­ся, что в началь­ной шко­ле глав­ное — это научить­ся читать, писать и не воз­не­на­ви­деть сам про­цесс обу­че­ния. А с этим тут всё в поряд­ке!

Ана­ста­сия Руб­цо­ва, пси­хо­лог

Не надо удив­лять­ся, если ребё­нок скло­нен сокра­щать себе нагруз­ку, если он отка­зы­ва­ет­ся от хоб­би и увле­че­ний, не хочет идти на круж­ки, кото­рые мы ему в зубах при­та­щи­ли. Кара­те, рисо­ва­ние, фут­бол, допол­ни­тель­ный англий­ский подо­ждут.

Если хочет, пусть зани­ма­ет­ся, но если нет — и сла­ва богу, зна­чит, ребё­нок здо­ров, про­сто боль­ше он не потя­нет. Тут нам очень важ­но при­тор­мо­зить и отре­флек­си­ро­вать, что наше жела­ние орга­ни­зо­вать ему круж­ки — это не забо­та о ребён­ке, а наше стрем­ле­ние в сво­их гла­зах выгля­деть хоро­шим роди­те­лем. Наша забо­та о ребён­ке может заклю­чать­ся как раз в том, что­бы огра­дить его от лиш­них нагру­зок.

Облож­ка: Дмит­рий Осин­ни­ков

Под­дер­жать «Вёрст­ку» мож­но из любой стра­ны мира — это всё ещё без­опас­но и очень важ­но. Нам очень нуж­на ваша под­держ­ка сей­час. Как нам помочь →